Слово и дело

что готов сейчас же исполнить его просьбу, и Дин испуганно отбрыкивается.

— Ты, кретин, смазку-то возьми! Я не мазохист, вообще-то.

— Ну конечно... — впрочем, смазку Сэм выуживает из кармана валяющихся на полу джинсов — он хорошо подготовился к вечеру — и тут же употребляет по назначению. Дин жадно следит за его пальцами, очень жалея, что это не его руки сейчас размазывают смазку по члену брата; повисает на ремне в тщетной попытке освободиться. Сэм следит за ним из-под чёлки, наслаждаясь потрясающе яркой по своей красоте картинкой — чёртов Дин умудряется выглядеть несломленным даже со связанными руками.

И тут Сэм наконец делает это, погружается с тихим всхлипом в горячую плоть. Дин откидывается назад, выгибаясь навстречу проникновению; разводит колени в стороны, чтобы сразу же обнять ими брата за талию, выстанывает протяжно его имя. И это Дин, — думает Сэм, — Это... чёрт его подери... та самая сволочь, за которой я таскаюсь вот уже столько времени? Да кому рассказать... не поверят... И крышу сносит. Дин в такие моменты всегда затыкается, только вскрикивает глухо с каждым толчком; Сэм наоборот не может заткнуться ни на секунду, с поцелуями даря неоправданное количество нежностей.

— Дин... хороший мой... мальчик мой любимый... Да, вот так... Как же я тебя... Дин!

В уголках глаз Дина, на длинных изогнутых ресницах блестят слёзы, и это заводит Сэма ещё больше, заставляя полностью потерять контроль, гладить исступлённо острые локти, подхватывать под поясницу, врываясь в податливое, покорное — ему одному — тело.

— Я люблю тебя, — тихо шепчет Дин. Это срывается с языка необдуманно, само собой, но не остаётся неуслышанным и для обоих становится последней каплей, чтобы в голове зашумело морским прибоем; чтобы мир взорвался на секунду и тут же выплеснулся горячими каплями наружу.

Тяжелое дыхание, щекочущее влажную кожу. Мягкий, неторопливый, успокаивающий поцелуй. Осторожно выйдя, Сэм тянется развязать Дину запястья, покаянно смотрит на покрасневшую, местами оцарапанную кожу. Ему даже хочется на какую-то долю секунды приникнуть к ней поцелуем, но тут Дин, фыркнув, отнимает руки обратно, начиная растирать запястья.

— Ну ты и придурок. Что-то тебя вечно после хорошего траха на девчачьи нежности развозит... — он смеётся, не позволяя себе с ужасом вспомнить о том, что его угораздило сказать вот буквально пару минут назад. Секс и в самом деле был отличный. Вот только... что теперь? Обычно они просто расходились по собственным кроватям и засыпали. Точнее, Сэм засыпал, а Дин вдумчиво и с интересом изучал потолок. Или что-нибудь ещё... такое же увлекательное. Дин совершенно ясно понимает, что больше этого не хочет. Но что-то менять не хочется ещё больше. И что делать... вот ведь. Ляпнул, действительно.

— Дин... — говорит Сэм, и Дин, бросив взгляд на лежащего рядом брата, замечает, что между его бровей залегла лёгкая морщинка. Ну что опять такое? Он поворачивается к Сэму, опершись на локоть. — Дин, я насчёт той истории... С Пикапом-призраком. Я тогда очень испугался, правда. Ты знаешь, я просто не позволил