Уроки истории

но это как слону дробинка! Никита держит её за загривок и утробно рычит:

— Глотай, глотай всё до капли! Будет тебе наука!

Наконец, он отпускает галинину голову и выдёргивает своего змея изо рта. У Гали рвотные позывы вперемешку с сильным кашлем. Изо рта тонкой струйкой течёт слюна со спермой, она тяжело и хрипло дышит. Хорошо, что она не успела позавтракать, а то могла бы и захлебнуться! Я опять беру инициативу:

— Ник, потащили её на водные процедуры, надо помыть нашу неряху.

Он закидывает вяло сопротивляющуюся училку на плечо и тащит в совмещённый санузел, я иду следом. По пути перешагиваем сопящее пьяное тело, я слегка пинаю его в ухо. Заходим в ванную комнату, сажаем Галину в ванну и обмываем из шланга, на котором почему-то нет лейки. Да ванная тоже не фонтан: краска на стенах облупилась, побелка пожелтела и местами слезла, в углах паутина, кафель на полу потрескался, унитаз, когда-то бывший нежно-голубым, теперь жёлто-зелёный. Ремонта, видать, не было с момента сдачи дома.

— А теперь урок альтернативной истории! — говорю я, ставлю Галину раком и вставляю кончик шланга в её посиневшую жопу.

Та уже особо не дёргается, лишь тихо плачет. Вода уже течёт наружу, и я вынимаю шланг. Из задницы вырывается фонтан коричневатой вонючей жидкости. Видно, и не ужинала, дерьма куда меньше чем могло быть. Повторяю очистительную процедуру, пока Никита разбрызгивает ромашковый освежитель воздуха. Второй раз вытекает чистая вода, так что можно приступать к делу. Вынимаем училку из ванны, ставим раком в коридоре.

— Товарищ сержант, разъясните ученице, что у истории бывает много толкований.

Тот подходит к ней сзади, я кидаю ему лубрикант. Никита щедро проталкивает пальцами смазку внутрь ануса, широко разводит булки и вставляет своего кривого на всю длину. Начинает активные фрикции с большой амплитудой, а я тем временем пристраиваюсь к галиному рту. Беру её за белые, как у овечки, кудряшки, тычу головкой члена в плотно сжатые губы и ласково приговариваю:

— Открой ротик, солнышко, своему Наполеону. Москва, вон, в 1812 году тоже свои ворота открыла, и ничего, погорела маленько, а сейчас жива-здорова. А не откроешь, я тебе все зубки выбью. Ты же знаешь, я не шучу.

Она нехотя приоткрыла губы и я проник внутрь её горячего ротика. Хоть она и не помогает, да мне не особо надо, я просто сношаю её в рот, пока не на всю длину, но всё глубже и глубже. Никита тоже наяривает её в зад от души, аж весь раскраснелся! Я уже проникаю в разработанную глотку на всю длину, галина слюна стекает по моим яйцам и капает на пол. По учащенному дыханию Ника я понимаю, что он на пределе. Тут он не выдерживает, и с криком: — Вот тебе блицкриг, получай! — кончает в неё.

Я решаю тоже распробовать её очко, люблю пожарить в дымоход жопастых тёлок! Как только Никита закончил и отцепился от Гали, я тоже вынул хорошо обслюнявленный