Подвиг Дюймовочки

девушка даже нерешительно приподняла руками край подола своего некогда пышного платья, который навис сейчас над её голым лобком.

Но Жабу этого показалось мало. Он выхватил подол из девичьих рук и рванул что было сил. Кружевная ткань затрещала, и через мгновение в лягушачьих лапах оказался лоскут, некогда служивший передней частью красивого платья. Теперь безволосая щелка Дюймовочки была полностью оголена, и предоставлена для глубоких засосов и самых бесцеремонных проникновений огромного и липкого жабьего языка.

Ждать Лягух себя не заставил — он тут же с жадностью впился поцелуем в оголённое естество юной девчушки. Вся её красивая писюля целиком оказалась покрыта толстыми жабьими губами, а меж белых гладеньких полумесяцев стал вползать толстый и длинный язык. Он заполнял девочку изнутри, нагло раздвигая розовые своды её маленькой пещерки, извиваясь и вылизывая сочащиеся при этом сладко-солоноватые любовные выделения.

Писька юной красотки не могла не отреагировать на такие страстные и всезаполняющие проникновения. Молоденькие железы тут же щедро наградили вылизывающего её самца обильными потоками смазки и других девичьих секретов. Громко причмокивая, он жадно всасывал их в себя и шумно проглатывал.

Жаба-мать продолжала удерживать Дюймовочку лежа на спине с прижатыми к животу коленями. Она с упоением наблюдала, как её сын самозабвенно сосёт сладенькую письку этой молоденькой сыкушки. Ей нравилось слушать, как она при этом тихонько попискивает, и смотреть, как подёргивается низ её животика, когда длинный и гибкий лягушачий язык проникает глубоко в девичьи недра, щекочет и ласкает там похотливое возбуждённое естество.

Молодой Лягух так увлёкся, что и не заметил, как заставил малышку покрыться мурашками и трепетать всем тельцем, сладко посасывая её тёплую нежную писю. Дюймовочке было и стыдно, и унизительно от того, что её насильно удерживают в такой недвусмысленной позе. Но в то же время это сейчас только добавляло возбуждения. Она не гнала его от себя, а наоборот старалась сосредоточиться на нём, чтобы поскорее кончить в рот этому гадкому, то такому чертовски умелому Лягуху.

Жаб действительно не помнил себя. Он налегал и налегал безумным засосом на сочную голенькую письку лежащей перед ним на спине совсем ещё юной, но уже такой вкусненькой девчонки. Изо всех сил он старался вогнать в неё как можно глубже свой огромный гуттаперчевый язык и приласкать её там внутри, поскольку заметил, что в награду за это он получает не только её ставшие уже довольно громкими и протяжными стоны, но и новые глотки её горячих и тягучих любовных соков.

Громко причмокивая, он снова и снова всасывался в лысенькую пиздёнку Дюймовочки. А она уже не могла сдержать накатывающих на неё волн бесстыдного наслаждения. Мурашки по всему телу стали заметнее, низ животика потяжелел и стал почти каменным, а внутри попки что-то запульсировало. Малышка выгнулась дугой, затряслась мелкой дрожью и, изливаясь из писи прямо Жабу в рот горячими секретами, бурно кончила, выкрикивая в порыве страсти нечто бессмысленное.

Мать Лягуха давно отпустила ноги Дюймовочки, но он держал теперь ей их сам,