Мечты

мой наряд. ОНА стояла рядом в похожем наряде. Мы стояли на сцене, а в зале потихоньку собирались люди — пять человек, уже десять, уже двадцать. Когда очевидно все собрались и расселись ОН вышел вперед и начал:

— Дамы и господа, собратья мои по вере в судьбу а не в выбор, позвольте представить Вам виновников сегодняшнего собрания. ОН указал на нас.

— Как вы помните мы заключили с приверженцами воли и выбора сделку — сделку честной игры. ОНА нарушила ее — он указал на НЕЕ.

— ОНА будучи наблюдателем, подсовывала ситуации, облегчающие выбор, мешала судьбе взять свое. ОНА по условиям договора должна быть наказана.

Зал загудел.

— В чем конкретно ты меня обвиняешь, — спросила ОНА ЕГО. ОН развернулся к ней и начал перечислять:

— Ты предложила играть ему еще раз, ты подсунула Себа, который должен был вывести его, — он указал на меня, — из равновесия, ты пришла к нему и хотела все рассказать.

Последнюю фразу ОН почти кричал. Я стоял рядом и видимо только один услышал ЕГО продолжение, сказанное шепотом — «хотя я и любил тебя...»

— Голосуем, — спросил ОН.

— Виновна, — полетело из зала.

— Большинством виновна, — подвел итог ОН, — несите стол.

Принесли стол. ЕЕ положили лицом на стол, оставив стоять ноги. Шею ЕЙ пристегнули к столу цепочкой, руки развели в стороны, вывернули в запястьях и привязали по углам стола. Юбку задрали к верху и повернули стол так, что бы ЕЕ промежность и попа были видны всем.

— Кто будет наказывать, — принеслось из зала.

— Сначала это сделать хотел я, — признался ОН.

— Но потом подумал, что пусть это будет выбор, он зло усмехнулся и достал лист бумаги, поднес бумагу к ЕЕ руке и сказал, — выбирай.

ОНА ткнула в лист и он поднял его.

— У, — еще больше заводясь, сказал он, — это будешь ты. И он указал на меня.

Во рту у меня пересохло, я еле понимал, что происходит и мне удалось выдавить: — Что надо делать?

— Хороший вопрос, — ОН повернулся к залу, — по одному.

Поднялась дама, — я вижу, что они нашалили, а шалость надо наказывать поркой, пусть раз десять ремнем пройдет по этой попке, — и под вой в зале она села.

ОН повернулся ко мне и сказал, — вот видишь. ОН снял совой ремень.

— Давай, пори.

Я взял ремень и с ужасом осознал, что мне придется сделать. И никак иначе. Я размахнулся и ударил по ЕЕ оголенной попе.

— Не так не пойдет, это ты ЕЕ так заласкаешь, — выкрикнул кто-то, — предлагаю не засчитывать такие удары.

— Ноль, — согласился ОН.

Я, сдерживая слезы, замахнулся и врезал еще раз. ОНА дернулась вперед и вздохнула.

— Раз, сказал ОН, — два, три, четыре, пять, шесть...

На каждом счете удар ремня врезался ЕЙ в плоть, оставлял след. ОНА стонала, под конец слезы текли у нее ручьем.

— Дальше, — сказал ОН.

Поднялся следующий человек, — Свечу ей. В анус.

— Хорошо, — бодрым голосом, как ведущий ток-шоу отозвался ОН.

Принесли свечу. Я взял свечу и подошел к НЕЙ.

— Ах ты ублюдок, — закричала ОНА