Ж. С. П. (быль)

смущала всех первая буква, потому что Жарким Журавель не был. Жгучим тоже, на голове — стандартная прическа из волос цвета позапрошлогоднего сена, глаза — голубые, которые никак под категорию высокой температуры не попадали.

Правда родом он был с какого-то курорта, типа Нальчика или Минеральных Вод, на что Запоров позднее сказал, что с Кавказа могут прилетать... (перечитать снова — контекст ниже) и придется ходить с зонтиками.

Вторая буква сомнений не вызывала, так как он тоже был сильным и народ снова застрял в первой и третьей букве.

Кто-то попросил какой-нибудь словарь, но ему тут же предложили достать Большую Советскую Энциклопедию и прочитать, что там написано про птиц, в частности, журавлей, о том, как они размножаются и где строят свои гнезда, а то тут один свил гнездо прямо здесь... Опять ржачка, но это была лишь разминка...

И вот, настала роковая минута и Здоровый, Юный и Смелый, приложил ухо к своему «шумопеленгатору» и убедившись, что он, наконец, заработал, стал хлопать глазами и слушать, о чем шумят вокруг него, и когда он узнал, что его давно расшифровали и теперь стал вопрос за последним трехбуквием — Ж. С. П., радостно выпалил:

— А что тут расшифровывать? — Журавль — сраная птица!

Все буквально легли от хохота и класс представлял собой кишечно — желудочное отделение какого-то госпиталя, где собрали два десятка человек с сильными коликами вследствие какого-то острого отравления.

Несколько человек выскочило от недержания мочи в коридор и понеслось в гальюн, по дороге приглашая у писсуаров других поржать вместе над находкой Юрика Запорова .

Журавель (в народе Жура), сидел на своем месте и от злости был готов убить этого придурка, который вот так просто и прилепил к нему это «пожизненное» птичье прозвище.

Он от такой обиды наморщил лоб и долго — долго придумывал на Здорового, Юного, Смелого, что-нибудь такое же ужасно прилипчивое и обидное, но напрасно.

Ж. С. П. это было произведение, в некоторой степени шедевр устного обидного курсантского творчества, и как это бывает со всякими там талантливо написанными произведениями, стало жить своей независимой жизнью, подчиняя своей капризной воле своего раба, который был совершенно перед ним беспомощен.

— Жаль, что в у тебя нет буквы Д или П, я бы придумал для тебя, дурака и придурка, что-нибудь подходящее! — бубнила жертва.

Дальше перепалку не имеет смысла приводить, так это был монолог побежденного...

На первой лекции по политической экономии приветствовал заслуженный офицер в голубых погонах летчиков и после бодрого «Здравия желаю» как это бывает, задал совершенно безобидный вопрос, от которого по спине Журы побежали злые мурашки:

— Кто — нибудь из вас служил в авиации?

В аудитории неторопливо, как шум накатывающейся волны, поднимается шепот.

— Жура — подними руку,

— Жура — встань,

— Жура, это твоя судьба и так далее.

Кто-то негромко вскрикивает:

— Да есть один, но он очень скромный, по фамилии Птицын.

Курсант Птицын! Встаньте, я хочу на вас посмотреть!

Шум прибоя превращается в накат и все не только улыбаются, но и смеются.

Раскрасневшийся Жура громадой поднимается со стула и