Пес Его Величества

улегшись на живот, он стал собираться с силами.

Через несколько секунд он решился предпринять еще одну попытку. Альф снова раздвинул ноги, расслабился и принялся ждать.

Прождав примерно через полминуты, он постарался расслабиться еще сильнее, а потом попеременно начал напрягать мышцы живота.

От усилий он вспотел так сильно, что казалось, что еще чуть-чуть, и он будет таким же мокрым, как если бы действительно получилось описаться.

Теперь Альф постарался ритмично напрягать все мышцы живота и расслаблять их. После нескольких секунд таких усилий ему показалось, что он что-то чувствует. Снова напрягшись, он явственно почувствовал, что внутри него что-то медленно, словно нехотя, продвигается к его члену. Воспряв духом, он снова несколько раз ритмично сократил мышцы — и точно, что-то горячее и словно даже твердое явственно продвигалось к выходу. Напрягшись еще раз, он почувствовал какую-то слабую и, как ни странно, приятную горячую боль в головке члена и понял, что это нечто уже почти подошло к выходу и нужно еще одно, последнее усилие, чтобы это нечто с вырвалось на свободу и с шипением потекло в ложбинку, выдавленную в постели его телом, впитываясь в пурпурный шелк мягкой пуховой подушки.

И вдруг он заметил, что его друг, Альберт, который лежал на подушке напротив, приоткрыл глаза. Горячее «нечто» тут же откатило от его члена и мгновенно втянулось обратно в окаменевший мочевой пузырь, а задние лапы плотно сжались. Альф даже слегка заскулил от разочарования и боли, схватившей его судорожно сжавшиеся сфинктеры. Теперь, при друге, и нечего было думать о том, чтобы чуть-чуть облегчить свои страдания — придется мучиться до утра, и еще неизвестно, сможет ли он дотерпеть и не нальет ли прямо на глазах у друга (а то и у других псов) в постель.

И тут лежащий на правом боку Альберт, внимательно оглядев друга и хитро, как-то по особенному, прищурившись, чуть приподнял лапу и помочился. Оторопевший Альф уставился на это круглыми от удивления глазами. Струйка, которую пустил Альберт, была короткой, всего две-три секунды, но он несомненно действительно пописал в постель, это не было игрой измученного воображения.

— Альф ясно видел яркие блики утреннего солнца, заигравшие на изогнутой желтовато-оранжевой струйке и темнеющий шелк подушки в том месте, куда попала моча. После того, как секундное оцепенение прошло, он посмотрел на мордочку Альберта. Тот, по-прежнему прищурившись, словно слегка кивнул ему, опустил лапу и, повернувшись на другой бок, опять тихонько засопел, оставив Альфа осмысливать только что произошедшее.

Через несколько секунд он, наконец, понял, что хотел этим странным действием сказать ему Альберт. А когда понял, у него словно отлегло от сердца. Мысленно горячо поблагодарив друга, он снова раздвинул лапы и опять, который раз за ночь, расслабился. На этот раз все удалось без того невероятного напряжения силы воли, словно у него в мозгу снялся какой-то блок — расслабившись, Альф тут же почувствовал, как моча побежала по мочеточникам безо всяких на то усилий, словно не ее он меньше