веревочкой в руках. Это была её открытая игра в его сексуальное самоубийство!!!
Она знала, что больше он уже не замахнется. Именно сейчас ею было решено это уравнение. Подставленный показатель трансформации — логарифм — перевернул ситуацию вверх дном!
Плеть упала на пол, а он очумело опустился на колени перед оттопыренными ягодицами Госпожи, которые столько раз дарили ему незабываемые мгновения. Она всё еще молча стояла, как бы говоря — на, ломай, бей вдребезги свой мир, свои грёзы, свои страсти. Свои — не мои!!! Соверши суицид! Потому, что я-то останусь Госпожой! А ты? Ты даже рабом-то не будешь, ты умножишь себя на ноль!!!
Правы китайцы: «Чем выше лезет обезьяна, тем лучше виден всем её безобразный красный зад!». Рисованная в его гнусных фантазиях картина с его «бывшей и недосягаемой Госпожой» и её трансформацией по его воле, воле «господина», в красавицу-рабыню, опустившуюся перед ним на колени с девайсом в зубах, обернулась его собственной мерзкой карикатурой. Реалом его отчаянных потуг стало не её порабощение, а его сокрушительное унижение, прежде всего, в собственных глазах. А уж перед ней-то, перед его живой, реальной Госпожой... Вместо пакостной радости — мордой об лавку... Да ещё так позорно...
Он осторожно приблизил своё лицо к её телу, вдохнул её запах, и очень осторожно поцеловал то место, где легко прошли кожаные ленты. Потом еще, еще... Он целовал её ягодицы, любовался восхитительным видом прогнувшегося женского тела с бежевым ореолом ануса и красивой бороздкой слегка разошедшейся от напряжения мышц вагины.
Она развернулась над ним. Он ожидал, что она ему сейчас скажет, какую отповедь выдаст, какую установку даст. Госпожа не сказала ничего. Она медленно обошла его, стоящего на коленях, он суетливо одел ошейник, взяла страпон и пристегнула его. Потом, подошла к нему, спокойно зажала нос — он открыл рот, и вставила в него свою игрушку. Её бедра плавно задвигалась, он старался как мог участвовать, но в этой ситуации его суетливые подмахивания были жалкими и ничтожными. Всё определялось движением её бедер. Она была локомотивом сексуального поезда.
Страпон-менет был достаточно щадящим. Он ожидал, прежде всего, грубого и жестокого наказания за неслыханную дерзость. Сорвать на нем злобу, раз и навсегда поставить на место. Наверное его пассии так бы и поступили... Но Госпожа иная, она — не они. Но он желал её жестокости, очищающей жестокости, которая бы его как-то оправдала в дальнейшем, в чем-то простила бы. Но это был обычный акт, она даже поглаживала его голову и эта будничность, эта ласка была особенно невыносима ему. Она вжала его нижнюю челюсть, закрыв рот и ввела страпон за щеку как вафлеру, наблюдая как предмет оттопыривает мужскую щеку до уха, подвигалась, теперь за другую щеку, движение бедер, почти нежно. Немного саднили десны, чуть с кровинкой надорвался угол рта. Закончив, она вынула страпон, зажала ему нос и несколько раз сплюнула в разинутый рот. Потом села в кресло и закурила. Он молчал, стоя на коленях у её ног,