Настя и Мелисса. Часть 3

коленями Насти, пока та, изнемогая от похоти массировала пальцами скользкие стенки влагалища. Изгибаясь всем телом, она уже не боялась того, что кто-то увидит ее из окна — теперь Настю возбуждала мысль об этом. Вдавливая в стекло набухшие груди и разгоряченное лоно, размазывая по влажные разводы от своих соков, она сама искала глазами зрителей. Похотливые стоны срывались с искусанных губ и Настя уже хотела, чтобы ее кто-то услышал.

За ее спиной слышался голос Мелиссы, отвлекавшейся лишь на то, чтобы хлебнуть пива.

— Твоя жизнь теперь будет идти по другим правилам. Когда мы наедине — называешь меня Хозяйкой или Госпожой, а себя «дыркой». Так и будешь всегда говорить — «Моя Госпожа, Дырка хочет вам сказать». Свое тело будешь именовать только бранными словами — пизда, сиськи, задница. И что бы я с тобой не делала твой ответ должен быть такой «Дырка благодарит Госпожу за... «. Все поняла?

— Дырка благодарит Госпожу за науку, — проблеяла Настя чувствуя, как от этих слов ее пизда предала ее в очередной раз, спустив очередную порцию влаги.

— Молодец, — похвалила ее Мелисса, — быстро учишься. Ну, а на людях, разумеется, будешь общаться просто вежливо. И да, я не заставляю тебя завышать мне оценки — конечно, за плохие отметки я буду тебя пороть как суку, но если ты попробуешь подлизаться с оценками, которые я не заслужила — получишь вдвое больше. На работу и вообще из дома выходишь без нижнего белья, дома ходишь только голой. Твоя половая жизнь и твой внешний вид теперь тебе не принадлежат — теперь это решаю только я. Сделаешь запасные ключи и отдашь их мне. Услышишь, что ключ поворачивается в замке — встаешь раком, задом от двери и не шевелишься, пока я не разрешу тебе говорить.

Настя изо всех сил старалась запомнить сказанное — это становилось все труднее пока молодая преподавательница все больше распаляла себя откровенными ласками. Ее бедра конвульсивно подрагивали, груди вжимались в оконное стекло с такой силой, что казалось еще вот-вот и оно треснет. Но Настя уже не осознавала всей опасности подобных трюков на окне восьмого этаже — возбуждение от неожиданно открывшейся в ней страсти к эксгибиционизму оказалось столь велико, что заглушило даже инстинкт самосохранения. Она представляла десятки, нет сотни похотливых взоров устремленных на ее обнаженные сиськи и бесстыдно выставленное лоно, а слова черной девушки рассказывающей какой грязной сучкой она является, возбуждали Настю еще больше. Она двигала бедрами, насаживаясь на собственные пальцы, стонала и возбуждалась, представляя как ее обнаженное тело вырвется из тесной бетонной клетки, выставляясь напоказ в ночном небе. Это было безумие — безумие похоти, Настя уже чувствовала как трещит стекло, когда ее спас негромкий отклик Мелиссы.

— И еще — теперь тебе нельзя кончать иначе как с моего разрешения. Которое ты должна спрашивать. Ну, ничего не хочешь сказать!

— Мелисса, разреши мне кончить, пожалуйста!

— Дура! — раздраженно выкрикнула негритянка, — в твоей белой головенке, что никакие мысли не держаться? Как надо ко мне обращаться?

— Дырка