заскулила, когда ремень хлестнул ее по грудям, — белые жопы! — вновь удар по бедрам, — белые пезды!
Настя скулила и плакала, но руки ее намертво вцепились в ступни, помня, что будет, если она их отпустит. Но где-то в глубине ее существа наряду с болью и страхом вновь пробуждалось дремучее, постыдное возбуждение. Соски на избитых грудях вновь набухли, между ног с новой силой закапала смазка.
— Дрочи, Дырка! — крикнула Мелисса, — кончи для меня!
Ремень хлестнул Настю по промежности, но даже боль не заглушила заглушило гигантское облегчение, когда она услышала разрешение. Она запустила пальцы в истерзанное влагалище, пульсирующее одновременно мучительной болью и неудовлетворенным желанием. Тело ее выгнулось дугой, с губ сорвался протяжный крик, пока она содрогалась в сладострастных конвульсиях никогда ранее не испытанного ею оргазма. Забыв обо всем, она мастурбировала и кончала, кончала, кончала...
— Когда кончишь с этим, — сказала Мелисса, застегивая ремень, — наделаешь еще фоток и пришлешь их мне. Ну а я пошла, пока...
Мелисса забрала запасные ключи и ушла. А Настя, все еще лежала на полу, бездумно дроча пизду и повторяя как мантру «Дырка благодарит Хозяйку». Лишь через полчаса, она отошла настолько, что увидела, что Мелисса ушла оставив дверь нараспашку. При мысли, что любой студент мог зайти и увидеть русскую преподавательницу в таком виде — голую и мастурбирующую, — Настя кончила второй раз. И только отходя от сокрушительного оргазма, поняла что заслужила новое наказание.