Пожарная команда

он не выглядел гомиком, скорее наоборот. Может быть, он так быстро меня разоблачил? Я не знал. Он действительно прижал мою мошонку, теперь чуть-чуть подвинулся на скамье вперёд, затем он, видимо, хотел как-то дойти до моего хуя. Ну, хорошо, получи, старая мужицкая свинья! Я тоже подался немного вперёд и теперь со сладострастием ощущал его сапог на ширинке своих штанов. Я засунул одну руку под свой дождевик, расстегнул застёжку, а давление резинового сапога становилось всё сильнее. Я начал стонать, так это было приятно. Но этого никто не слышал, так как пение не прекращалось. Я взял его похотливый сапог в руки и засунул его глубже в ширинку. При этом я обходился с его сапогом, как с огромным резиновым хуем, обхватил его обеими руками и имитировал дикую дрочку. Но теперь мне нужно было отлить, я чувствовал дикое давление на мочевой пузырь. Что делать? Я стащил резиновый сапог хозяина и просто держал его под своим хозяйством. Я пытался занять правильную позицию, но нужно было ещё немного подождать, так как эта стоящий член не давал ни капли мочи. Вдруг, наконец, заклокотало. Не плохо, струю даже не слышно, льёт и льёт. А-а-ах! Полное облегчение! Я снова пододвинул ему полный мочи сапог, и он засиял, тут же его надев, и не моргнул и глазом. Это мой мужик, теперь это ясно. И в самом деле: он сделал мне то же самое, стянул мой сапог и нассал в него. Мы могли следить с облегчением за своими выражениями лиц, которые уже выражали нашу готовность наслаждаться вожделенным бульоном. Он улыбался во всё лицо и кивал мне в знак своего полного согласия. Я жадно искал свой резиновый сапог, шарил правой ногой, и: о-о-ох! Тёплая моча Фальтербауера пропитала мои старые армейские носки и, перемешалась с навозом! Там должен был получиться аппетитный супчик. Это же наивысшее блаженство. Я не переживу эту спасательную операцию, если всё это так и пойдёт дальше. Мне нужно следить за собой, чтобы больше так много не пить, а то я совсем вырублюсь и не смогу больше наждаться. Легко сказать, а как сделать. Пьянка за столом продолжала идти сама собой, запевались всё новые песни, но никто до сих пор не пошёл в сортир. У Герберта, сидевшего рядом со мной, были большие трудности с навигацией, и он сталкивал свою и мою бутылки с пивом. Пиво выливалось и текло по столу, как моча. Мы с жадностью слизывали эту пивную мочу. Наши лица прямо зарывались в пивном озере, и это было так приятно, что Герберт сливал остатки на стол. Остальные тоже хотели делать это вместе с нами и громко чавкать — аккомпанируя сильными рыганиями — слизывали со стола ячменный сок. Молодой Фальтербауер поднялся со своей скамьи, вытащил свой член, и начал ссать на стол и на наши лица. Эй ты, старая свинья, не надо, закричали остальные, но,