Маньяк

по тому, что все вскочили с мест, я догадалась, что это начальник. «Всё, капец котенку, больше срать не будет!» — весело сообщил он грубым голосом. «Мы тут с этим ублюдком поработали, — кулак толстяка рассек воздух, словно он бил воображаемого противника в живот, — Он и раскололся до самой жопы! Соловьем сейчас поёт!» У меня зашумело в ушах, ладони взмокли. Я не выдержала и громко сказала: «Да ведь он мне ничего плохого не сделал!» Одутловатое лицо толстяка, выдающее пристрастие его обладателя к алкоголю, побагровело, глаза вылезли из орбит и бешено вращались. Он приблизился ко мне так, что в нос ударил тяжелый запах пота, табака и еще непонятно чего. «Девочка! — почти кричал он мне в лицо, — Я двадцать лет служу в милиции, и такого насмотрелся, что тебе и в страшном сне не приснится! Это же маньяк, понимаешь, МАНЬ — ЯК! Что у него на уме? Не знаешь? А вот я — знаю! Он сегодня тебе улыбается, а завтра — пельменей из тебя накрутит! Этих подонков надо стрелять, как бешеных псов!» Ну и так далее, в том же духе. От этого крика я так испугалась, что замкнулась в себе и больше на вопросы не отвечала. Но это милиционеров не тревожило, ведь теперь у них были признательные показания подозреваемого.

Меня после этого еще таскали то на осмотр гинеколога, то на какую-то психологическую экспертизу. Ничего серьезного они не выявили, и меня после этого оставили в покое. Только родители теперь смотрели на меня как-то странно, вроде как с сожалением. Как ни странно, Галька в школе никому ничего не сказала, и ни одноклассники, ни учителя об этой истории так и не узнали. Сама Галька подходила, извинялась. Но дружбы с ней у нас больше не было.

А за несколько дней до новогодних праздников меня ждало новое испытание: пришла повестка на суд, куда мне предстояло явиться вместе с родителями. Сначала мать с отцом не хотели идти на это мероприятие, и тем более не брать туда меня, но из прокуратуры позвонили, и предупредили, что дело это серьезное, слушаться будет при закрытых дверях, и явка строго обязательна. С тяжелым сердцем я явилась в суд. От самого процесса меня освободили, и я ждала своей очереди для дачи показаний в коридоре. И вот вышла из зала заседания секретарь, и пригласила меня. Зал был почти пуст, но туда я не смотрела: мое внимание было приковано к скамье подсудимых, где, опустив голову, сидел какой-то мужчина. Трудно было узнать в этом сутулом, подстриженным клочками человеке с изнеможденным лицом того самого дядьку, который так приятно лизал мою письку. Судья, или как его там, не знаю, стали задавать мне вопросы, но я отвечала на них рассеяно, мотивируя тем, что многое уже забыла. Ну да — подходил ко мне этот мужчина, ну да — смотрел, как я справляю естественную надобность, а более ничего не было. Слушали меня недолго,