Penis captivus

«Известно, что оргазм не принадлежит ни к одному из органов чувств, но когда оргазм есть, он затмевает собой все остальные чувства» (Пол Джоанидис «Библия секса»)

«Это твой не входит, а мой входит, смотри Пятачок: входит и выходит, входит и выходит»

...В дверь постучали.

«Заходите», — Коротицкий встал из-за стола. Вошла соседка, держа за руку сынишку. Всхлипывая и упираясь, мальчишка тянулся за матерью, пряча за спиной левую руку.

«Что случилось, Аграфена?».

«Да вот, палец проколол», — она подтолкнула сына, и тот заревел в голос, обливаясь слезами.

«Чем?».

«Цепь проверял на велике. Подставил палец, его и затянуло на звёздочку, вот», — и она потянула левую руку мальчонки, приговаривая: «Давай сынок, пусть доктор посмотрит».

Коротицкий, наклонившись к мальчику и поддерживая его руку, стал разматывать бинт с проступавшей кровью. Ребёнок дрожал, едва сдерживая рыдания.

Ранка, с уже запёкшейся кровью, на последней фаланге указательного пальца — была сквозной, но косточка была цела.

«Так, так, так... ихм, сейчас...», — и Коротицкий, повернувшись к буфету и открыв дверцу, достал флакончик с перекисью водорода, бинт и ножницы. Мальчишка видел только ножницы, в его глазёнках метался страх.

Улыбаясь и словно не замечая напряжения ребёнка, Коротицкий взглянул на Аграфену и, покачав головой, сказал: «Придётся отрезать».
Пацан закатился в истерике.

«Алексей Иванович!», — укоризненно глядя на доктора, женщина гладила голову и плечи, вжавшегося в неё мальчишки.

Поняв, что переиграл, Коротицкий демонстративно, со стуком положил ножницы на стол, присел и, показывая бинт, сказал: «Мне нужно отрезать кусочек бинта, чтобы обработать ранку». Выпрямившись и, отрезав от бинта небольшой лоскуток, смочил его перекисью водорода и спросил: «Егорка, ты в садик ходишь, или ты уже большой?».

«Я... в первый... класс пойду, я... уже большой», — всхлипывая и вздрагивая, мальчишка чуть-чуть отодвинулся от матери.

«Ну, давай палец», — протирая ранку и видя, как кривятся губы ребёнка, добавил: «терпи казак, атаманом станешь».

Забинтовав палец, тронул Егорку за плечо и сказал: «Ну, всё казак; можешь седлать своего скакуна, только палец ему в рот больше не клади», — улыбнулся и, обращаясь к женщине, спросил: «У кого будет учиться, у Валентины Петровны или Натальи Васильевны?».

«Нет, классной будет Клавдия Николаевна», — ответила Аграфена.

«Пигуль?» — Коротицкий улыбнулся и его взгляд ушёл куда-то сквозь стену.

«Спасибо, Алексей Иванович, мы пойдём».

«Что? А, да да», — и, выйдя во двор, проводил до калитки.Она проснулась от ругани и стонов, доносившихся из кухни и, сжавшись в комок, спряталась под одеяло.

«Ккуррва... нна, прроститутка... нна», — выкрики сопровождались глухими ударами.

Вздрагивая от этих страшных звуков, девочка встала с кровати и вышла из комнаты.

Мать, опираясь о пол, пыталась встать, а отец остервенело бил её сложенными в замок руками по спине и голове. Захватив волосы матери и, намотав на кулак, наотмашь, ударил в лицо. Охнув, и, закрыв лицо руками, она свалилась на пол. Отец пинал её, стараясь попасть в живот и в пах.

Завизжав, девочка бросилась на отца и, упёршись в него руками, стала отталкивать от матери. Он толкнул ее, и она упала, стукнувшись о ступеньку спиной и головой об дверь. Перед глазами поплыли 

---

Классика

---

Вернуться назад