Не плачь, Дурында

напряжение, и оно словно ждёт чего-то. Ещё чуть-чуть, ещё немного...

— ООО! — забилась, зажала ногами Лёшкину руку, прикусила его губы.

Даже не ожидала, что это будет так быстро и так остро.

— ООО!!

Оргазм от его пальцев намного сильнее, чем те, которые мне удавалось получить с помощью своих рук, или под струями воды. Маленький взрыв в моей вселенной.

— Лёшка, — потрясённо шепчу я и целую его губу, плечи, руки, ласкаясь к нему маленьким щенком,...не зная, как по-другому выразить свою благодарность.

— Лёшечка, Лёшка, Лёшенька!

Какое у него тяжёлое дыхание. Теперь моя очередь. А что если, как в том порно? Почему, нет!? Постепенно поцелуи снижаются, теперь мои губы покрывают его живот. Боровой, вздрагивает, мышцы пресса напрягаются. Какая у него приятная кожа, какая у него горячая кожа, какая у него вкусная кожа. Лёшкины глаза прикрыты, когда я, собрав всю свою смелость и наглость в кулак, берусь за пряжку ремня, по его лицу словно проходит судорога. Впервые вижу так близко, реальный мужской член. Во мне сейчас почему-то совсем нет стыда или смущения, тяну к нему руки. Он приятный на ощупь, нежный шелковистый, но твердый и мощный. Что там было дальше? Взять в рот, облизнуть. Когда-то это мне казалось таким пошлым и унизительным, сейчас кажется, естественным. Ведь если любишь человека, хочется целовать его всюду. Осторожно касаюсь губами головки, член вздрагивает под моими губами, Лёшка стонет. Прохожусь языком по всей поверхности, потом плотно обхватываю губами, всасываю в свой рот. Моя любовь солёного вкуса. Округляю губки и скольжу дальше по стволу члена. Лёшкины руки ложатся на мою голову, зарываются в волосы. Давят насаживая сильнее на себя. Ещё один его хриплый стон. Ой, как глубоко! Поперхнулась, закашлялась, из глаз брызнули слезы. Боровой сразу отпускает.

— Лёш, прости, я научусь.

Тяну к нему руки и губы, собираясь продолжить. Но он отстраняет, отодвигает меня. В глазах явственно читается сожаление и сосредоточенность.

— Нет, Марина, нет!

— Я неправильно делала?

— Не в этом дело, понимаешь... — впервые вижу нерешительность на его лице, — ... ты всё равно не поймешь.

Застёгивает молнию на брюках и ремень. Его ладони обхватывает мои горящие огнём щеки, смотрит мне в глаза. Лёшка, Лёшенька, я тебя люблю!! Так сильно люблю, что мне хочется кричать об этом во всё горло. Но я даже почему-то шёпотом не решаюсь произнести заветные слова. Однако они жгут, жгут меня изнутри, вырываясь слезами, которые крупным горохом катятся из глаз.

— Не плачь Дурында, — шепчет ласково Боровой и целует в лоб, потом во влажные глаза. Отстраняется... уходит.

Уходит?! Но почему? Я не понимающе смотрю на его широкую спину. Что я сделала не так?! Чего, я не пойму?! Почему, я не пойму? Боже, я всё испортила!

...

Возвращение в реальность сопровождалось ещё одним витком боли. Я лежу на полу в ванной. Действительность кружится, расплывается, идёт кругами. Это точно ванная? Вон умывальник, из крана которого всё ещё льётся вода. На полу мохнатый белый