Дела банные. Часть 9: Мир перевернулся

минуты. Я успел снять верхнюю одежду и повесить на вешалку. Пока она закрывала на ключ дверь, я смотрел на неё, примечая, что что-то изменилось в одежде девушки. Ага, под тонкой шерстяной кофтой топорщатся соски, и расстёгнутые сапоги обуты на голые ноги. Едва она вновь прильнула ко мне, совершенно рефлекторно, моя ладонь полезла под юбку, и голая девичья кожа мгновенно покрылась мурашками, однако, вместо стеснительного отстранения, Рита, с надеждой на что-то в глазах, сама повела мою ладонь своей рукой на лобок. Бедная девочка! Как же она хочет! Не меньше, чем моя, только моей одного-двух разиков оскорбительно мало, а эта готова довольствоваться даже мной, слабеньким. Руки её нервно дрожали, а рот шептал:

— Вы не думайте, я ни на что не рассчитываю в будущем, просто хочется, и чтобы был хороший человек, как Вы!

От последних слов меня бросило в краску. Знала бы девочка Рита, какой я моральный урод, на самом деле, что даже под своего отца любимую жену подкладывал!

Я подсадил её на край своего стола, и она сама опустилась на него спиной. Сбросив сапожки, сама задрала ноги, разведённые в стороны для меня. Для меня! Невероятно! Что ей во мне такого! А она неотрывно смотрит в глаза, смущая своей чистотой.

— А я там красивая, нравлюсь Вам? Переведя взгляд ей между ног, вижу совсем светлые рыжеватые редкие волосы, чуть завивающиеся. Положив большие пальцы на них, обрамляющие возбуждённо налитые и чуть приоткрытые губы, осторожно раздвигаю. Она там вся бледно розовая и мокрая, сокращаясь, чмокает, ловя воздух, как рыба ртом, оказавшись на суше. Вся миниатюрная, Рита и здесь небольшая, словно сделанная под мальчика, у которого размером с мой большой палец. Я откровенно разглядываю её, нет, любуюсь. Рита это чувствует и возбуждается всё сильней, и смущённо краснеет лицом за то, что вот так, бесстыдно предлагает себя, даже просит взять её. С удивлением ощущаю то, как налился мой боец, напирая на ткань брюк, самостоятельно найдя разрез ширинки на трусах. Рвётся в бой, изнывая приятной болью перенапряжения. Рите неудобно, и я подставляю два стула из ряда у стены, для посетителей, ей для опоры стопами.

Она благодарно улыбается, улыбается её влюблённый взгляд, и я, начиная вспоминать угрюмого мужа девушки, внезапно понимаю, что он же из ревности бросил её, нечаянно влюбившуюся в своего начальника! И здесь я виноват! Из-за меня ей плохо и одиноко, а я, скотина, никого кроме жены не видел, не замечал, поглощённой любовью, и не помог ей сохранить семью, или, хотя бы, не попытался. Я двигал мощной статью вдоль борозды, отчего Рита сладко ахала, прикрыв глаза, и уже изнывая от ожидания самого главного для неё момента. Приоткрыл, раздвинув большими пальцами довольно упругие губёшки, совсем маленькую дырочку. В такой и моему пальцу будет тесновато! Приткнув налившуюся до зеркального блеска головку, кажущуюся огромной рядом со столь крошечной, как у девочки подростка, женской прелестью,