Верю, надеюсь, жду. Часть 2: Тени прошлого

обожает делать минет, любит куни, любит долгую прелюдию и любит быстрый секс... хотя, кажется, она любит все, что происходит в спальне. Но есть вещи, которые ее заводят чуть больше других, делают удовольствие прянее, острее. Сосать как шлюха, стоя на коленях — одна из них. Виктор кайфует, но зачастую не может избавиться от ощущения, что унижает ее таким образом, пытается загладить воображаемую вину излишне нежным обращением. Сдерживается изо всех сил, чтобы не кончить ей в рот, подтягивает наверх, заставляя остановиться, несмотря на ее протестующе-недовольное мычание.

Он знает, что она уже давно готова, но все же еще несколько минут тратит на то, чтобы как следует приласкать ее. Она мечется, закусывает губки, рассыпается на осколки, пока он крепкими руками месит упругие груди, вылизывает соски, скользкими от ее выделений пальцами теребит набухший, выступающий из розовой, голой щели, клитор.

— Витя, о, Витя, да... так, хорошо... Боже...

— Залезай на меня, ласточка, — просит мужчина, надеясь в этой позе немного растянуть процесс.

Он ложится на постели, а она быстро, с готовностью устраивается сверху, садится на него сочной вагиной. Сначала двигается не торопясь, привычно погружает пальчики в поросль волос у него на груди, мурчит, потом откидывается назад, прогибается, добавляя обоим остроты ощущений, стонет, когда он начинает тереть перевозбужденный клитор, скоро набирает темп, переносит руки вперед и начинает быстро двигаться вверх-вниз частыми, глубокими толчками, вскрикивая в голос, когда он, обхватив ее за попку руками, резко дергает бедрами наверх и одновременно натягивает на себя еще глубже, ударяя в матку. Не проходит и минуты в таком темпе и оба бурно кончают.

— Вера, что ты со мной делаешь, ласточка ненасытная? — хрипло смеется Виктор, обнимая возлюбленную и прижимая к сердцу.

Она еще не отошла. Мелко дрожит, тихонько вскрикивает, переживая очередную, до конца не утихшую, отступающую прибоем волну удовольствия. Виктор тихонько поглаживает ее, давая время успокоиться. Ласкает нежную грудь большой рукой, перекатывает крохотные камешки сосков между пальцами.

— Никогда бы не поверил, что у тебя двое детей, если бы не знал. У тебя грудь вообще не изменилась после кормления? — с интересом спросил он.

— Ну должны же в моем положении быть хоть какие-то преимущества, — усмехнулась Вера.

— Преимущества? В каком положении? — не понял Виктор, озадаченный странной ноткой горького сарказма в ее голосе. — Ты хочешь сказать, что не кормила детей грудью?

Вера медленно повернула голову, заглянула в удивленные глаза, и мягко, спокойно ответила.

— Я их и не рожала, Вить. Мы их усыновили.

Говорила она просто, свободно, но в глазах застыло что-то неописуемое — многие годы боли, отчаяния, неудержимой злости и прожитого, принятого всей душей смирения.

— Ты же помнишь, замуж я вышла сразу, как закончила школу, — начала рассказывать Вера. — Через несколько лет жизнь устаканилась, вошла в колею, я захотела ребенка. Муж не был в восторге, но согласился. Я же дурочкой наивной была, размечталась, напридумывала себе кружевных рюшек, думала с первого раза получится, — Вера невесело хмыкнула, поражаясь собственной