Не плачь, Дурында

глаза, чтобы они казались ещё больше и выразительней, как можно придать большую рельефность губам, и даже как, зрительно, чуть сузить нос.

Вот и сейчас, достала заветный сундучок, опять начав колдовать над своим лицом. А мне ведь, очень идёт — быть накрашенной. Из лица уходит обычность и детскость. Я становлюсь загадочной, почти восточной, почти красавицей. К макияжу добавляю одежду. Меня стройнит новая джинсовая мини-юбка и ярко красный топ, туго обтягивающий грудь. Снова и снова вглядываюсь в зеркальную гладь. Ощущаю целую гамму, противоречащих друг другу эмоций. Я сейчас, очень сильно похожа на тех красоток из журналов и фильмов, на которых засматриваются мальчишки и которым завидуют девчонки, даже несмотря на то, что у меня нет широких рельефных скул и голубых глаз. Только вот, я так привыкла быть постоянно в джинсах, зимой и летом, днём и вечером, что накрашенной, сексуально одетой, ощущаю себя не в своей тарелке. Трусиха. Боюсь быть, красивой, боюсь быть, другой. Временами мне хочется обуться в чёрные босоножки на высоченном каблуке, которые я зачем-то уговорила купить маму. Пройтись в них, гордо держа голову, по улицам нашего захудалого посёлка. Хочется набраться смелости и показать всем вокруг, и прежде всего ему, что «дурында», так он меня называет, стала прекрасным лебедем, почти красавицей.

Всё-таки притащила чёрные босоножки на высоком каблуке. Одела. Дефилирую туда-сюда перед зеркалом, пытаясь ровно и уверенно «нести себя», пытаюсь набраться смелости, для того чтобы сбросить наконец-то такую удобную и привычную «лягушачью шкурку».

Вздрогнула, стук в дверь оказался неожиданным. Ступила в спешке неловко, подвернула ногу. Взвыла.

— Марин, открой!

Чёрт, чёрт, чёрт! Лёшка! Что он тут забыл? А я тут кривляюсь перед зеркалом, возомнив себя красавицей.

— Лёш, подожди секундочку!

В первую очередь сняла с себя эти дурацкие босоножки. Быстро стащила юбку. Куда я подевала джинсы? Блин, откровенный облегающий топ, тоже надо снять к чертям собачьим. Снова взвыла, стукнувшись боком об угол стола. Зато штаны с футболкой нашла. Пара секунд... Всё, справилась.

— Марин, ты чего там, наряды примеряешь?!

Его шутка попала в самую точку. Бегу открывать дверь. Блин! Макияж! Я же накрашена, словно голивудская кинодива. Чёрт, чёрт, чёрт! Какого лешего он притащился сюда, так не вовремя? Умываться очень долго, поэтому напялила на глаза тёмные очки, губы нещадно вытерла первым попавшимся, как назло, светлым полотенцем. Мама будет ругаться, ну и пусть! Распахиваю дверь на всю и замираю. Лёшка стоит в лучах солнца, которое слепит глаза так сильно, что несмотря на очки невольно брызнули слезы... или дело не в слепящих лучах, а в нём, и это он, моё солнце?! Нельзя же быть таким красивым, что обжигает и захватывает дух, а ты превращаешься в скользкое постоянно подрагивающее желе, готовое чуть-что, сползти к его ногам. Небрежно опёрся плечом о косяк двери, стоит внимательно и медленно разглядывая меня, заставляя нервно сглатывать.

— Чего тебе надо? — вышло боле чем нелюбезно.

Его брови восклицательно и немного дурашливо вскинулись.

— Ого, Дурында,