Голыми руками...

это, сама окунулась в экстаз.

Успокоившись, легла рядом с любимым. Поглаживая его щеки, шептала слова любви. В приоткрывшуюся дверь заглянула мама. Зашла к ним. Щёки Фёдора покрыты краской крови, алеют небесным сполохом.

— Феденька, сынок мой единственный, я так рада что ты подал признаки жизни.

— Мам, можно водички?! — Катя садится возле Фёдора, не стесняясь оголяет груди, выпивает пару глотков. Мокрыми губами опять целует милого.

Фёдор опять шевелит губами. Мама видит ясные движения. Всматриваясь в них, пытается понять, что хочет сказать сын.

— Кажется он просит ещё! Губы будто говорят слова — Катя, помоги, ещё, ещё!

— Водички ещё? Мам, подайте поильник.

— Ему много воды нельзя, омочу ему губы... Вот так, сынок.

Парень продолжил шептать: «Катя, помоги! Ещё! Сделай ещё!»

— Федя, ты хочешь ещё соития? — Мама не ожидала от себя, что произнесёт такие слова.

«Да... Катя... , да». — Уже внятное, хоть и беззвучное движение губ.

— Мам, что делать? Я боюсь за его здоровье!

— Хуже уже не будет, доченька. Вот только возбудится ли он. Давай мы его омоем... Пенис, я имею ввиду. Омоем, а потом ты опять ручками... Уж если не получится, то придётся губами. Не побрезгуешь?

— Пенис губами... ? Хоть что сделаю!

Мама и любимая носовыми платками моют органы Фёдора. Мошонка при этом начинает собираться в тугую форму. Мама обучает девушку как отодвинуть крайнюю плоть, где мыть ствол, головку.

— Карамельный петушок сосала... ? Вот и представь себе... Ага! Моя ж ты родненькая. Сейчас, Феденька, Катя тебе поможет. А я опять за дверью постою. Кать, если что зови, не стесня...

Докончить предложение она не успела — в палату вошла Зоя Фёдоровна. Её сопровождал сын, супруг Жанны. Они онемели от вида обнажённой Кати. Хотели, что-то сказать, но тут же были вытолканы за дверь Жанной.

— И ты, бесстыжая, потворствуешь? — Гневно спросила Зоя Фёдоровна.

— Жанна! Там сын умирает, а ты... !

— Замолчите! Оба! Он очнулся, просит соития... Уже третьего. — Она вкратце рассказала, как всё началось.

— Может он другого просит?

— Я его переспросила. Он подтвердил, что хочет ещё соития.

— Третье соитие в течении... Часа? А сможет ли он? — Папа удивился запросам сына.

— Сейчас узнаем. Очень громко озвучивает коитус Катя. Зоя... Мама, постойте у двери, никого не пускайте до окончания. Я покурю. Пойдём, милый, вместе.

— Ты куришь? — В унисон спросили свекровь и муж.

— Очень редко. А сегодня я ещё и выпью.

— Выпить и нам не мешало бы. Как ты, сынок?

Мягкий пенис ожог язык и внутреннюю сторону щеки. Ожоговых волдырей не появилось. Зато душа запела, заплясала. И девушка, в такт ей, начала волшебство. Вот член уже не дождевой червяк, а мягкая сосиска, ещё искривляется, но уже поправился до состояния сардельки.

Фёдор уже слышно постанывает, громко дышит. Пальцы на руках тоже подают признаки движения. Веки дёргаются, но не раскрываются.

Величие уже не помещается в рот, упирается в нёбо. А как приятно массирует губы, когда они скользят по рельефу вен, частым пульсом наливаясь