Голыми руками...

любимого, помещает на свои бёдра.

— Всё моё тело для тебя, любимый, всё! Сладенький мой. Я выпрямлюсь... ? Вот так лучше. Я хочу покрасоваться собой. Смотри, миленький, какие тёмные сосочки. Потрогай пальчиками... твёрдые.

— Поцеловать...

— На, целуй. — Девушка подстраивается так, чтобы грудь оказалась у рта парня. — О-о-ох. Как я долго ждала... Любимый мой, как приятно ты целуешь.

Фёдор опять начинает подмахивать тазом.

— Ты хочешь таких действий... ? Всё для тебя, моя радость! Та-а-ак, ручки сюда, на сисечки. О-о-о-о-о-ох.

Стоны партнёров становятся постыдно громкими. У двери поставили несколько стульев, оградив их от взора выздоравливающих ширмой, соорудили на них достарханчик. Стеклянные бокалы, опустошённые от коньяка, спрятаны под газетой. За «столом» сидят три женщины. Зоя Фёдоровна, Жанна и Наталья. Её посвятили в тайну. Просят пока сохранять её.

— Так там уже четвёртую палку... , ой, извините, четвёртое соитие. Как долго?

— Три с половиной часа прошло. Но Федя попросил, чтобы она просто полежала на нём. — Фёдоровна охмелела, выпив вино на голодный желудок. — Вот вроде проснулась, что-то говорит ему. Значит Феде ещё лучше. Э-э-эх! Надо было Степана моего таким методом лечить. Как в сорок лет слёг, так и умер не вставая. Тринадцать лет... — За ширму зашёл Николай. Его отправляли проводить Викторию домой.

— Мы с ней так весело ворковали пока шли домой. — Отчитывается супруг перед Жанной. — Пыталась выудить у меня почему её не пустили к брату. Пришлось солгать. Дамы, я предлагаю выпить за Катю! Стоя, как гусары!

— Гусар у нас пока единственный, ты. Но ради здоровья детей, я встану. — Фёдоровна совсем раскрепостилась, позволила центру речи говорить, что в голову взбредёт. Она только начала привставать, как за ширму зашёл главврач.

— Та-а-а-ак-с... Вы, это от радости? А я не выдержал скучных посиделок, сказав об интересном случае, сбежал. Наливайте и мне, раз уж торжествуете. А это что за звуки? — Ринатовичу, пятидесятилетнему мужчине про шамана не на плетёшь. — Судя по ним, я начинаю понимать, что Фёдор не только очнулся, но и...

— Да. Извините, что вас не посвятили... , стыдно, сами понимаете. — Жанна рассказала подробно о начале и продолжении лечения.

— А я по первости даже подумал, почему вы в палате не собрались... Ну, что ж. За здоровье молодых. — Все выпили, закусили шоколадкой. — На свадьбу то пригласите?

— Ещё же одна напасть над Фёдором. Превышение самообороны. Судить будут. — Николай пытается кратко рассказать о сути проблемы.

— Да уж. Из этих только одного, который железкой ударил, держат в СИЗО, а остальным административку впаяли. Самый гуманный в мире суд! — Анвар уже попадал под разбор суда. В молодости его привлекли за не точный диагноз, вследствие чего пациент едва не скончался.

— А вы чего в коридоре? — За ширму вошли мама Кати и Сергей Иванович. Они начали волноваться за Катю. Судя по нетронутому обеду, её дома не было с утра.

— Пьём за здоровье Кати и Фёдора... Вы же всё равно слышите... — Жанна и им