Итальянец. Часть 2

друзья всегда должны делиться.

— Габриэль! Что за бред?!

— Давай лучше, продолжим знакомиться...

Я провел ладонью по животику, опускаясь вниз, пока под пальцами не оказалось черное кружево трусиков.

— Габриэль! Нет!

Аня начала кричать на меня уже слишком громко, превышая лимит по децибелам, поэтому пришлось её снова проучить.

— Не кричи! — сначала просто попросил я, отложив нож и нависнув над ней. Но она не поняла.

— Пошел вон!

Я снова натянул скотч на неугомонный ротик и ласково потрепал ее по щеке.

— Чего кричишь, дурочка? Больно не будет.

Она продолжила мычать и извиваться. Это ничего. Я сильнее натянул растяжку, оставляя ей минимальную свободу движений. Кажется, она заплакала, но мне уже некогда было отвлекаться на такие мелочи. Я опустился у нее между ног и положил большой палец на кружева трусиков, слегка надавив и погладив едва ощутимый бугорок клитора. Моя принцесса снова замычала и задергала, как могла, ногами, выражая недовольство. Нож пошел в дело. Кружево с приятным хрустом лопнуло сначала на одном бедре, потом на другом. Мне оставалось только выдернуть из-под нее разрезанные трусики, чтобы детально рассмотреть аккуратную дырочку с розоватыми губками, между которыми уже блестела небольшая полоска влаги. Анюта больше не сопротивлялась. Она только содрогалась в рыданьях, приглушенных клейкой полоской скотча. По щекам текли слезы.

— Все хорошо, моя сладкая, — попытался успокоить ее я, — а сейчас будет еще лучше!

Я покрывал поцелуями нежные бедра, руками ласкал грудь, живот, лобок. Она была так же гладко выбрита, как и в моих мечтах. Поцелуи не прекращались до тех пор, пока большой палец случайно не надавил на выпирающий бугорок лобка. От этого воздействия створки губок вдруг сами собой разошлись в стороны, раскрываясь, подобно прекрасному цветку под лучами утреннего солнца. Сдержаться было невозможно. Мои губы тут же прильнули к этому обворожительному соцветию, а язык сразу скользнул в самую его сокровенную глубину.

Как-то я рассказывал тебе, что неоднократно слышал женские комплименты относительно моих оральных ласк. Без ложной скромности признаюсь, что я в этом деле преуспел. Но той ночью с твоей женой, наверное, я превзошел даже сам себя. Я издевался над ней, как хотел. Уже через пять минут после первого прикосновения, она текла рекой, заливая мне подбородок. Больше никаких криков и плача. Теперь слышались только яростное дыхание, и стоны... стоны... стоны... Я очень быстро научился воспринимать твою девочку, прекращая поцелуи как раз в тот момент, когда она уже была готова кончить. Ты бы видел её лицо. Оно выражало такую гамму эмоций, от разочарования и ненависти, до мольбы продолжать. И я, конечно, продолжал, давая ей лишь небольшую передышку. И снова, когда бедра начинали призывно подмахивать мне, я отстранялся, перемещая поцелуи на ноги и колени. Лицо Анюты стало багровым. Пришлось сжалиться и сорвать с нее скотч.

— Можешь кричать, но только от удовольствия, — предупредил я.

Она отвернулась от меня, пытаясь отдышаться широко раскрытым ртом.

— Тебе понравилось? — уточнил я.

— Ненавижу тебя! Габриэль, зачем ты это