Итальянец. Часть 2

спину и попку, чтобы крепче прижать к себе. Мы оба замерли, взлетая на вершину удовольствия».

Я со злостью оттолкнулся от стола и проехал на кресле пол кабинета.

— Дебил, конченный! — чтобы немного успокоиться, пришлось выйти на балкон, — Ублюдок! Тварь!

Во мне всё больше зрела уверенность, что если я встречу итальянца, то обязательно его убью. Неважно, каким способом. Такого издевательства стерпеть было невозможно. Мало того, что изнасиловал жену, так еще и решил поделиться со мной своими больными фантазиями. В том, что все описываемое на сто процентов выдумка, я почти не сомневался. Почти. Смущало только одно — Аня действительно часто хлопала ладошкой по кровати в момент наивысшего удовольствия. Как этот мудак мог про это узнать? Быть может, я как-нибудь проболтался? Ну, конечно. Он по пьяни всегда любил поднять тему секса, стараясь выведать побольше подробностей про нашу интимную жизнь. Наверное, когда-то я и озвучил этот нюанс. Других вариантов не было. Всосав сигарету за две минуты, я вернулся к компьютеру.

«Я думал Аня потеряла сознание. Мой член легко выскользнул из неё, выплескивая на кровать излишки спермы, которая потом еще долго сочилась через набухшие половые губки. Она лежала передо мной безвольной куклой, с которой можно было делать всё, что пожелаешь. Я расслабил натяжение ремней, чтобы дать свободу этой милой пленнице. Анюта тут же свела ноги, подгибая их под себя.

— Пить, — услышал я тихий шепот, — дай попить!

Это можно. Я поплелся на кухню, но тут же вспомнил об одной интересной вещице. У вас в баре всегда стояла бутылка шампанского с огромным бантиком. Ну, ты её уже, наверняка нашел где-нибудь под кроватью. Вы с Аней оставили ее после свадьбы, чтобы торжественно выпить на пятилетнюю годовщину... или семилетнюю? Я точно не помню. И тут меня осенило: невеста у нас есть, значит, и шампанское придется как нельзя кстати. Я открыл бутылку и вернулся в спальню. Аня уже сидела на кровати, пытаясь зубами развязать ремни на руках.

— Держи, милая моя, — я приземлился рядом с ней, и, обняв за талию, поднес бутылку к губам.

— Что это? — поморщилась она.

— Ты хотела пить? Пей.

Она отказалась, попросив воды.

— Ладно, тогда обойдемся без питья, — я убрал бутылку на пол и повалил Аньку на кровать, снова просовывая ладошку ей между ног.

— М-м-м-м... — завертела головой она, — Хватит! Прекрати, Габриэль!

Я не останавливался.

— Да хватит! Мне больно! Пусти!

Что ж, это бывает. Надо подождать.

— Пей! — снова сунул я ей шампанское к губам. На этот раз, она приоткрыла рот, и я сразу опрокинул туда горлышко бутылки. Она сделала несколько огромных судорожных глотков, потом попыталась отстраниться, но я заставил ее добавить еще столько же. За раз она опорожнила почти всю бутылку. Видно жажда была серьезной. Допив остатки, я бросил пустую тару на пол.

— Тебе и правда больно? — спросил я, поглаживая бедро невесты.

Аня вдруг откинулась на подушку и, закрыв глаза, заныла. Она называла меня тварью, причитала, что я разрушил