Деревенька ты моя деревенька

в живот. Она, не выпуская член из рук, провела пару раз головкой по сочащейся от соков щелке. Направив моё древко в себя, резко подняла попочку, нанизываясь на член. Потом надавила на мои руки, пытаясь их согнуть. Безропотно подчиняясь этому священному действу, я опустился на локти. Тогда дочка взяла мои ладони и положила себе на груди, а сама начала подмахивать, насаживаясь на член. При этом опускаясь, она влагалищем сильно сжимала член.

Василий Васильевич, ты что паразит делаешь? Ебёшь собственную дочь! И ебёшь не случайно или по ошибке, а целенаправленно! (упрямо пыталась из глубин сознания подать голос совесть). Но с другой стороны подо мной извивалась от похоти молодая красивая женщина, а не одна из старух, которых я в последнее время ебал. И у меня под пальцами нежная бархатная кожа плотных великолепных грудей, а не сморщенные уши спаниеля, отвисающие до колен. Мой хуй вонзается во влажную и довольно тугую, чавкающую от выделений пиздёночку, а не в сухую лоханку, напоминающую наждачную бумагу. Да ну её нахрен эту долбанную мораль! Разве моя дочка хуже других? Ей тоже хочется наслаждения. Так кто же ей предоставит это наслаждение, если не я? Если уж зять не в состоянии. Не бегать же ей по мужикам. И я начал синхронно с Настей встречные движения. Она сразу же это почувствовала.

— Молодец ох папулечка. Так бы й давно, ох, ох, — слова прерывались охами, когда член вонзался в неё по самые яйца, — я ох мечтала об этом ох целых ох десять лет ох.
Вскоре Настя беспорядочно задёргалась, громко застонала, выгнулась дугой, став на мостик. Как и десять лет назад, её влагалище сильно до боли несколько раз сжало член. Некоторое время Настя, не дыша, как каменное изваяние стояла на мостику, приподняв мой не маленький вес. Потом рухнула без сил, пытаясь отдышаться. Я же почти не останавливался и продолжал вонзать своего бойца в ее гостеприимную щелку.
— Господи, как же хорошо!, — прерывающимся от тяжёлого дыхания голосом, прошептала Настя, — наконец то исполнилась моя мечта, одна из самых заветных.

— Одна?, — спросил, продолжая вонзать в неё член.
— Да одна из самых заветных: снова кончить, кончить под тобой.
— А почему одна? Есть еще какие то мечты?
— Конечно, папулечка. Конечно, родной. А ты меня не будешь считать блядью, если я расскажу?
— Ну что ты, родная. Ни за что и никогда.
— Я все эти годы фантазировала и представляла себе как ты меня имеешь раком. Пап, исполнишь мою бредовую мечту?, — Настя, обхватив меня за голову начала исступлённо целовать меня в щёки, нос подбородок.
— Настенька, как пожелаешь, — и я приподнялся.
— Спасибо, папулечка, — она быстро сдёрнулась с хуя. Перевернулась. И приняв коленно-локтевую позу, прогнувшись, бесстыдно наставила мне свою щёлочку. Следующего приглашения мне не понадобилось. Приставив головку к сочащемуся лону, за талию резко дёрнул на себя, нанизывая дочку на член. Он вошел, как нож в масло. Беспрепятственно, легко