Святой Спиридон

она родила девочку, но та умерла от какой-то кишечной болезни, так и не увидав ни одного из двух десятков своих вероятных отцов. Не окрепшее тельце ребенка убила просто высокая температура. Женщина долго переживала, но надо было продолжать жить.
Работая судомойкой в городской столовой, отдаваясь дяде Леше, который, втихаря от супруги, периодически парил свой член, в, не лишённом привлекательности её теле, она растила мальчика. Войну они пережили спокойно, хотя было трудно и голодно. Родня бежала при приближении немцев за Урал, оставив приживалку охранять квартиру, да так и исчезла, канув в Лету просто не вернувшись обратно. Одна в огромной квартире на Тверской, она чувствовала себя царевной в мрачном сказочном замке. Несмотря на лишения это были самые счастливые её годы. Она водила к себе молоденьких офицеров, которые, особенно если только что с фронта, уж очень были охочи до женского тела.

А святой Спиридон всё видел. Видел, как прелюбодействует с чужими мужьями вдова, как занимается непотребствами, впуская в рот мужские органы, как пожирает своих вероятных детей. Особенно его возмущали сцены содомии. Неужели неискоренима эта тлетворная жажда сынов человеческих заниматься этим распутством, неужели мало им Содома и Гоморры? — он взирал со стены за проказами Екатерины и сокрушался. Но это видел не один он, Ивашка, её сын, тоже всё видел и мотал на ус. Внутри маленькой головки формировался свой сексуальный мир.

После войны их уплотнили, оставив одну большую комнату на двоих, но и это было за счастье, учитывая в каких условиях, содержал их дядя Лёша.
Как раз к «новоселью» у посудомойки родился ещё один сын от какого-то залётного штабного майора, который провёл с ней всего одну ночь, не оставив ни адреса, ни фамилии. Назвала она его ласково, Витенькой.
Рос он скромным болезненным мальчиком, ничем не интересовался, почти не выходил из дома. Неожиданно у него проснулся интерес к шпионству и наушничеству. Ему было интересно всё, что хотят скрыть, подслушать всё, что не хотят говорить. А когда Иван стал приводить к себе своих первых баб, стал подсматривать за незатейливыми оргиями родственника. Вскоре он стал одержим только этим. Витя научился притворяться спящим, весь превращаясь в одно большое око и ухо, впитывая в себя звуки и образы происходящего на соседней кровати. А посмотреть было на что. Постельные сцены его развлекали лучше всякого телевизора, который он иногда смотрел у соседей. Его братец, особо не балуя ласками, драл уличных девиц как Сидоровых коз, ничуть не считаясь с их желаниями. Как ни странно, а они его любили, выполняя любые его кобелиные прихоти. Вскоре нашлась царица сердца Ивана — Зинаида, высокая дородная женщина, с большими стоячими сиськами. Зацепила она его тем, что не дала, ни в первый, ни во второй раз, ни в третий раз.

— До свадьбы нельзя! — так говорила она. Воспалённый упрямством Зинаиды, Иван, так воспылал к ней желанием, что, не прошло двух недель, как сделал ей предложение.
К свадьбе