Опоздала!

Сидя в маршрутке, я, улыбаясь и закрыв глаза, думала о нем. В 17.00 он будет ждать меня у входа в метро. Я представляла себе его лицо, внимательные, радостно ожидающие глаза, улыбку, которая появится, как только я вылезу из маршрутки. Представляла, как мы мы пойдем по морозу, взявшись за руки, войдем в полутемный подъезд сталинской высотки, поднимемся на 11 этаж, целуясь в лифте... а потом... потом...

— Остановите у Петерки! — Возвратил в реальность чей то голос.

— Как, Петерка?! Разве Рижскую проехали?

— Давно!

Парочка напротив смотрит на меня и хихикает. Мне не до смеха, я хватаю сумку и продираюсь к выходу. Господи, дура мечтательная!!! Что делать? Вылезла наконец, смотрю на часы. Ужас! 17.07! А еще обратно бежать! Набираю дрожащими пальцами номер телефона. В душе надежда, может сам опоздал?

— Да. Спокойный голос такой.

— Сашенька, я через 5, нет, 7 мин буду, проехала случайно остановку!

Вздох.

— Давай.

Господи, как я бегу! Ведь каждая минута опоздания — один раз прутом. Перебегаю дорогу, ближе, ближе, все, я на месте.

— Опоздала. Констатирует факт. — Жду тебя на морозе. Разве так можно?

Я смотрю на электронные часы на столбе — 17.15.

— Да, шепчу я. Я знаю, что заслужила.

Тут он впервые улыбается:

— 15 раз.

— Да, 15 раз.

Знаете как больно, когда секут прутом? Я недавно это узнала. Саша сечет меня по голой попе за мои прегрешения. И опоздание — одно из них.

Идем рядом. Из-за предстоящего наказания сжимается низ живота, в голове пустота.

Саша чувствует, что мне страшно, что все внутри меня сопротивляется порке, но я безропотно подставлю голую попу под розгу... В такие минуты мне хочется, чтобы все побыстрее кончилось, хочется, едва зайдя в кватиру, прямо в прихожей спустить трусы и получить причитающиеся горячие, но я робею, оттягиваю наказание в надежде, что забудет, простит... Нет, так не быват.

— Выпорю — прощу, — говорит Саша. Значит, надо плакать и терпеть.

Вот мы и в квартире. Пахнет как вкусно! Тепло! Грустные мысли покидают меня. Ну выпорет, так выпорет, ничего не изменишь уже.

— А я курицу жарю! — говорит Саша, он доволен, любит меня баловать.

— А я чулки новые надела!

— Покажи!

Приподнимаю подол юбки, видна круживная резинка чулка.

— А сзади?

Поворачиваюсь, приподнимаю подол повыше, чтоб были видны черные кружевные стринги.

— Ах, какая попка! Саша запускает руки мне под юбку, гладит бедра, попку, неприкрытую стрингам. Почему-то он особенно любит мою попу, не только лупит меня по ней, но и ласает, иногда положит меня себе на коленки и гладит, гладит, нащупывает мою узкую дырочку, ласкает пальчиками внутри... Я замираю от наслаждения, я вся отдаюсь таким странным и сладостным ощущениям...

Мы сидим на кухне, на угловом диване, обнимает меня, гладит по голове, щекочет шею...

— А помнишь, как первый раз?

— Помню! Здесть, на столе! — отвечаю. И любовью первый раз на столе, и это... ну... наказал меня первый раз... здесь...

— Ага, за то, что зачет не сдала. Помню!

Мне стыдно. Уткнулась лицом ему в ладони, наверное,