временем кивнула на журнальный столик:
— Выбирай, и поживее!
Лин, моргая после пощечин, всмотрелась в разложенные ремни. Ее глаза расширились, то ли от ужаса, то ли от богатства выбора.
— Вон тот, без пряжки который, — проговорила она, разумно предполагая, что удары таким ремнем ей будет проще перенести.
— Я так и думала, — кивнула Лариса и подошла к столику, — только ты упустила из вижу, что я специально его так положила, чтобы пряжка была незаметна. Какой же ремень может быть без пряжки? — злорадно добавила она.
Я мысленно зааплодировал. Лариса подошла ко мне и ласково обняла.
— Думаю, будет справедливым разделить пятьдесят ударов пополам. Что скажешь? — проворковала она.
— Согласен, — ответил я и нежно поцеловал ее в губы. — Начинай. Только не увлекайся. И... попочку ее пока не трогай. Хорошо?
— Хочу, чтобы ты знала, — зловеще процедила Лариса, проводя холодным металлом увесистой пряжки по обнаженным ягодицам жертвы, испуганно вздрогнувшим от этого прикосновения, — как только ты закричишь, оставшиеся удары тебе будут нанесены именно тем, чего ты так боишься. Так что терпи... если сможешь. Ведь я буду стараться.
Лин вся напряглась, что было явной ошибкой, и уставилась в одну точку. Лариса сложила ремень вдвое, перехватила поудобнее и хлестнула ее поперек спины. Удар был хорош, на теле тут же вспухла розовая полоса. Моя жена не торопилась наносить второй удар, рассматривая, как место первого постепенно наливается красным цветом.
— Мы ведь никуда не спешим, правда? — осведомилась она и тут же обрушила на плечи Лин второй удар. Девушка еле слышно застонала. Лариса действительно не собиралась щадить ее, рассчитывая вырвать крик уже после десяти ударов. Но этого ей не удалось. После каждого удара Лин только протяжно стонала и скрипела зубами. Тогда в одиннадцатый удар Лариса вложила всю силу, вдобавок закрутив ремень по замысловатой траектории, от чего он поразил не только покрасневшую спинку жертвы, но и часть груди, расплывшейся под весом вдавленного в дыбу тела. Лин взвизгнула на всю комнату и тут же стала умолять пощадить ее. Но правила игры были неумолимы.
— Остальные четырнадцать ударов ты получишь пряжкой, радость моя, — сообщила она распластанной беспомощной девушке, перехватывая ремень поудобнее, — зато теперь ты можешь вопить сколько душа пожелает. Нам это даже нравится.
После первого удара, пришедшегося чуть выше изящной талии, Лин вытаращила глаза, разразилась отчаянными воплями и задергалась от невыносимой боли. Я дал Ларисе знак поумерить свой пыл, но она не обратила внимания. После второго удара Лин разрыдалась во весь голос. Красные бляшки, мгновенно проступавшие на ее нежной коже цвета спелого абрикоса, постепенно наливались кровью. Лариса, немного выждав, ударила в третий раз, намного слабее, попав по налитому бедру. Лин только всхлипнула, сжав кулачки до хруста в суставах. Лариса пожалела Лин, и она вытерпела все остальные удары почти без криков. Но на следы от первых двух было жутко смотреть.
Лариса передала ремень мне и коварно зажала между своих стройных бедер мой член, который я уже давно