В позе наслаждения

на заднем дворе), старшая дочь — тридцатилетняя некрасивая Анька, младшая дочь — моя ровесница Ксанна, а также служанка Олиска и конюх Арген.

Когда я оделся в мешковину и подпоясался веревкой, Барус позвал Олиску и сказал ей, чтобы она показала мне все, покормила («Только не очень-то! — сказал хозяин. — Разоришься тут на вашем прокорме!») и отвела к Аргену. «Пусть на конюшне пока помогает», — сказал Барус.

Олиска кивнула, мотнула мне головой, мол, пошли и пошла впереди. Я поплелся следом. Мы прошли через двор и подошли к конюшне. У входа в конюшню Олиска остановилась, оглянулась, подошла вплотную ко мне и, глядя мне в глаза, полезла пухлой ладошкой под подол моего одеяния. Ее пальцы быстро нащупали то, что она искала. Олиска принялась гладить и щупать мои яички и мой член, который напрягся и распрямился. Я попытался отстраниться, но Олиска нахмурила бровки и сказала: «Стоять, раб». Я замер. «Ой, что там у нас есть... — протянула Олиска. — Тебе ведь хочется, а? Хочется, раб? Хочешь меня трахнуть, раб?» «Я... я, кушать хочу», — выдавил я из себя. «Будешь хорошим рабом, будешь кушать...» — Олиска продолжала гладить мой член, прижимаясь ко мне всем телом.

Она была толстушкой, эта Олиска и одета была в простую холщовую рубаху и юбку и грудь ее была очень большой.

«Эй, девка, — неожиданно раздался хриплый голос, — ты, это, перестань, давай, это.» Из конюшни вышел горбатый мужичок. Это и был Арген. «А что, я ничего», — сказала Олиска, но отпрянула от меня. — «Раба, вот тебе привела. Хозяин сказал, чтоб он тебе помогал». «Ну, это привела и привела, — ответил Арген. — чего, это, лезть, это». «Так он сам хочет, — сказала Олиска. — Он, может, слаще козы никого не трахал». «А ты, это, слаще козы, что ли? — ухмыльнулся Арген. — Иди, это, давай. А ты, это, — сказал он мне, — заходи, это». «Хозяин сказал, чтоб его покормить еще», — сказала Олиска. «Иди, это, я сам покормлю».

Давно я уже так не ел. Так много и так вкусно. Конюх дал мне полную миску каши и много хлеба. Ложку, правда, не дал, сказал, что рабам не положено. Но я и без ложки съел все, вылизал миску дочиста.

Так началась моя жизнь в качестве раба на постоялом дворе. Ночевал я в конюшне, на охапке сена. Кормился вместе со всеми. Но только один раз в день, вечером — я приходил на кухню и хозяйка насыпала мне миску каши, давала хлеб, я садился в уголок и все съедал. А по утрам меня будил Арген, обычно он пинал меня под ребра — сильно, если был зол и невыспавшийся, легонько, если был добр и я начинал работать. Обязанности мои были не так, чтобы очень легки — на меня возложили всю самую грязную и тяжелую работу. Я чистил коней постояльцев, вывозил за ними навоз, таскал воду, стирал хозяйское белье и одежду и делал все прочее, подобное. Однако жаловаться мне было не на что. По крайней