мере, ни Арген, ни даже хозяин меня не трахали. А зачем? Олиска была безотказна.
Однажды я выгребал из конюшни навоз, из задних дверей вышла хозяйка и крикнула: «Эй, Петушок! Ну-ка найди Олиску!» Я отложил грабли в сторону и пошел к дровяному сараю — я видел, что Олиска пошла туда. Зайдя в сарай, первое, что я услышал — это было пыхтение Баруса и постанывание Олиски. Подойдя ближе я увидел, что Олиска стоит лицом к стене, упершись в стену руками, что юбка ее задрана, а пьяный хозяин трахает ее. Олиска повернула ко мне раскрасневшееся лицо, Барус тоже заметил меня, но ни он, ни она не остановились до тех пор, пока Барус не кончил. «Чего тебе?» — спросил хозяин, натягивая штаны. «Хозяйка Олиску искала, хозяин», — ответил я. «А, ну-ну», — сказал Барус. Олиска уже одернула юбку и пошла к хозяйке. То, что я наблюдал за ними их нисколько не смутило. Ведь я был — раб, слак, вещь...
Вся моя жизнь проходила на заднем дворе. Барус держал трактир и был здесь самым главным. Его жена хозяйничала на кухне, где ей помогала Ксанна. Анька стояла за стойкой трактира, а Олиска обслуживала посетителей и постояльцев. Мне входить в дом было строго запрещено. Только, как я уже сказал, затем, чтобы поужинать на кухне. Да и в самом деле — я был ужасно грязен и мои босые ноги постоянно были в конском навозе... Я-то к этому запаху уже привык, но вот хозяйка считала, что мой запах не понравится постояльцам.
После того раза Олиска больше ко мне не приставала, хотя не упускала случая ущипнуть меня за ягодицу или задрать у меня на глазах юбку, демонстрируя свою здоровую задницу (белья она категорически не признавала). Впрочем, свои естественные надобности она тоже справляла, нимало не смущаясь меня.
Спокойно я прожил примерно месяц. Если, конечно, это можно назвать спокойно... Наверное, можно. Мой статус определился, я был рабом. Правда, мне до сих пор было непонятно, как я сюда попал, что это за место. Но я приспособился. Я ухаживал за лошадьми постояльцев, делал всю работу, научился не обращать внимания на Олискины щипки, научился не вызывать раздражения Ксанны (эта девчонка, похоже испытывала наслаждение от того, что помыкала мной и громко кричала и хлестала меня по щекам, если я делал что-то из того, что ей не нравилось). Я очень быстро учился...
Хозяйка относилась ко мне нормально — как к вещи. А вот Анька... Скоро я стал замечать на себе ее долгие взгляды. И взгляды эти были достаточно странными — в них было какое-то заискивание, какая-то просьба... Вообще, к Аньке в этой семье относились не очень хорошо, хотя она и была старшей. Дело в том, что Барус не был ей родным отцом, она родилась, когда Баруса на два года забирали на работы в графский замок...
Да, месяц я прожил спокойно... А вот потом, в одну из ночей, когда все уже угомонились и