Вечерний допрос

тех пор, пока в обожженных легких девушки на закончился воздух. После чего она, уже не контролируя себя от боли и удушья, с грохотом опрокинулась вместе со стулом на пол и там, лежа на боку, судорожно задергала своими длинными ногами, пытаясь ухватиться худыми коленками за мешающую ей дышать маску и сорвать ее с себя. Ермолаев с интересом наблюдал за этими тщетными попытками. «Ни хрена у нее не выйдет! — ухмыльнулся он, — Зря только ножонками сучит. А вот трусы у нее, глянь, точь-в-точь, как у той девки, про которую я тебе рассказывал! И как в таких ходить можно? Вот, небось, в жопе-то трет!» Ракурс был и впрямь весьма соблазнительный, но Иванова больше интересовало, что происходило в этот момент под бесстрастной резиновой маской, натянутой на голову девушки.

— Эй! — склонившись над лежащей Илоной, Иванов осторожно тронул ее за плечо, — Ну, что, скажешь нам — кто? Напишешь?

Вместо ответа девушка судорожно забилась на полу. Из клапанов противогаза потекли густые струйки рвоты...

— Блюет! — констатировал Ермаков, — Кажется,...перестарались немного!

— И что теперь?

— Придется снять! — развел руками старлей, — Не то захлебнется!

Придав девушке вместе со стулом вертикальное положение, он брезгливо стянул с нее противогаз. То, что открылось взору, потрясло Иванова до глубины души. Вместо симпатичной, хотя и несколько нагловатой, мордашки Илоны на милиционеров слепо таращилась воспаленными слезящимися глазами незнакомая, перепачканная блевотиной, кровавыми соплями и тушью для ресниц опухшая багровая рожа, которая едва ли была намного симпатичнее только что снятого с нее противогаза! Кроме того, из судорожно разинутого рта девушки продолжало толчками вытекать содержимое ее желудка. Ее буквально выворачивало наизнанку! По кабинету начал распространяться характерный кислый запах, одновременно Иванов почувствовал нарастающую резь в глазах...

— Вот же сучка! — в сердцах выругался Ермолаев, — Все мне тут заблевала! Где тряпка?!

— А-а-а!!! — выла девушка, отплевываясь и жадно хватая ртом воздух. Иванову стало не по себе. Ему казалось, что хотя бы из чувства сострадания допрос стоило прервать. Но старлей и не думал оставлять девушку в покое.

— Ну?! — схватив Илону сзади за волосы, Ермолаев запрокинул ее голову лицом вверх, — Теперь — скажешь?!

Не переставая подвывать от боли, девушка отрицательно мотнула головой. Это вызвало новую вспышку гнева у старлея.

— Ах ты, сучка! — с этими словами он закатил Илоне звонкую оплеуху, — Да ты что о себе тут думаешь? Ты хоть посмотри, на кого стала похожа!

В руке старлея блеснуло карманное зеркальце, которое он услужливо сунул под нос девушке... Раздался испуганный вскрик. Девушка после «газовой атаки» и без того чувствовала себя ужасно, но теперь, когда она увидела, во что превратилось ее лицо, ей определенно стало еще хуже. Ведь от подобного зрелища вполне мог грохнуться в обморок даже видавший виды крепкий мужик!

— Эй! Эй, ты! А ну очнись! — принялся хлестать ее по щекам неугомонный старлей. Девушка слабо пошевелилась, ресницы ее затрепетали...

— Очухалась? Ну, а теперь рассказывай: кто, когда и при каких обстоятельствах...

Илона снова лишь покачала головой.

— Что-о?!