Ступенчатая казнь

что ей довелось испытать до этого. Столько нежности, столько ласки было в этом простом движении: Когда ЕГО ладонь снова коснулась груди, она накрыла ее своей рукой, и осмелилась поднять взгляд. ОН улыбался! Она тоже несмело, робко улыбнулась ему в ответ. Он расстегнул и снял штаны, вылез из сапог, и встал на коленях на краю лежанки, рядом с Мэри. Его запах коснулся ноздрей девушки, и резкий мужской запах вызвал не отвращение, как до этого, а теплую волну между ног. А он коснулся губами ее век, которые тут же закрылись, потом — носа, щек, губ:. Губы Мэри непроизвольно раскрылись навстречу, она почувствовала гладкость его язычка, и руки сами вскинулись, обнимая его за шею. Он не упал на нее, он влился одним долгим и нежным движением, она целовала его, обнимала, и чувствовала щемящее восхищение от каждого его движения, от каждого толчка, с наслаждением ожидая следующего:

Мэри никто не объяснял, что это такое. Но и никто не испортил впечатления от первого чувства. Остальные, после НЕГО не воспринимались абсолютно. Их толчки в мокрую щелку не вызывали привычной уже боли, но и не оставляли иных ощущений. Просто толчки. И — все. Зато — ОН!!!

Так приходит Любовь.

Его прихода Мэри ждала остальные три дня. За это время она научилась играть в карты, ругаться и раздеваться разными способами. Увы, все мужики такие — когда Мэри начала получать хоть подобие удовольствия от раздевания перед мужиками, тем наскучило это занятие. Слишком доступное не вызывает никакого интереса. Общение с солдатней было для Мэри обязанностью — такой же, как стирка, уборка навоза или мытье посуды дома. Ее кормили, поили, развлекали — и ничего не требовали (все происходящее воспринималось как само собой разумеющееся — Мэри и в голову не могло прийти отказать кому-нибудь, а охрана и подумать не могла, что девчонка может иметь свое мнение) — пока не стряслась беда. Мэри влюбилась — но не только она одна. В нее втюрился паренек, который был первым. Ему тоже все было впервой, а девушка была такой чистой и невинной: Вот именно, что «была». Но влюбленные слепы, там, где не надо. И во дворе встретились двое — тот, кто любил ее, и тот, кого любила она.

— Не порти девку! — возопила влюбленная юность.

— Кто бы говорил — ответила опытная зрелось. — А кто начал?

Ответить было нечем. Но горячая юность толкает на необдуманные поступки.

— Я люблю ее!

— Тогда какой же ты гад. Держишь ее здесь, пока все развлекаются с твоей любимой?

Юнец не нашелся что ответить. Они разошлись — но гнев остался. Тем более, что слова были правильные, а чувствовать себя подлецом, и знать, что это видит каждый: Для юности это нетерпимо.

Но Мэри не знала об этом. Она ждала своего любимого. На своего «первого» она не обратила никакого особенного внимания, как и на то, что он остался на «вторую смену».

Сегодня она второй раз вышла на улицу. ОН вел ее за руку, и она была