обжег резкий командирский тон. — «Мне плевать на твои секреты! Эти штуки не зря «мыслежуйками» прозвали. Тут все как на ладони рано или поздно. Личной жизни вообще никакой — даже мысли и эмоции на виду! Особенно с постоянным партнером» — снова образ все того же бородатого мужика, сидящего на диване в банном халате. — «Не обращай внимания, курсант! Не важно, кто он и почему он в халате. Я, конечно, опытный пилот, но кое-что все же проскальзывает. Даже ветераны не могут абсолютно полностью отфильтровать поток образов.»
Это меня ничуть ни успокоило. Я ощущая бешеный стук своего сердца, перевел глаза на дисплей. Где эти чертовы приборы?
В мозгу тут же взорвалось. Десяток табло и индикаторов появились перед глазами одновременно, вываливая на меня какие-то цифры все разом. Отчего я еще сильнее паниковал, ощущая сдавленные окрики и панические подсказки моей партнерши, пытавшейся как-то сфокусировать мое внимание, еще больше забрасывая мой мозг всякой фигней в духе: «Выполни упражнение Артун-Цин! А черт, тебе это ни о чем не говорит! Вдохни поглубже, ощути как плечи расслабляются! Блин, это для продолжающих, у тебя еще нет условного рефлекса...»
Я по подсказке вызвал табло отчета о повреждениях. Остальные картинки тут же отступили на задний план. Никуда не исчезнув, впрочем. Вися где-то на краю мысли и то и дело выскакивая с настойчивостью профессиональной электронной рекламы. Сколько ни жми на крестик — она все равно тут.
Образ схематично показывал моего собственного меха. Две стальных руки, две ноги, грудина, в которой располагалась кабина и основная батарея питания, и голова, оснащенная хреновой кучей сенсоров.
По мере того как появлялись элементы схемы в голове возникали образы, связанные с ними. Руки — приводы в норме, техобслуживание проведено шесть часов, двадцать две минуты, двенадцать секунд назад. Зажим для оружия пуст, съемный боеприпас не обнаружен.
Ноги — работают исправно, результаты диагностики, техобслуживание проведено... Вспомогательное оснащение — не обнаружено, зажимы для орудий пусты. Ножной гарпун для подъема на склоны заряжен и готов к работе. Запустить? Ошибка — элемент заблокирован канониром.
«Извинения приняты», — мелькнуло в ответ на мою смущенную мысль.
Кабина. Герметичность не нарушена, все системы работают исправно. Нейронный интерфейс активен, уровень синхронизации критический — один и шестнадцать сотых процента. Ноль и девяносто восемь сотых процента. Ноль и восемьдесят девять сотых.
«Забудь и отвлекись!» рявкнула Александра. — «Акцентируй внимание на чем-нибудь еще!»
Я с трудом прогнал красную цифру в сторону. Так, кабина. Уровень кислорода — двадцать один процент. Фильтр двуокиси углерода работает исправно. Баки кислорода заполнены на сто процентов. Машина работает на внешнем насосе. Открыть внутренние баки?
На полсекунды мелькнула надпись «баки открыты», тут же сменившись «баки закрыты».
«Мы в ангаре, а не в космосе — в баках нет нужды», — пришла мысль, окрашенная раздраженным фырканьем. — «Кончай тыкать во все подряд» — тут же мелькнула вторая вспышка.
«А где вообще эти баки?» — мелькнуло любопытство у меня в голове.
Тут же возникла детальная схема. Баки были позади меня, в корпусе. Полной емкости должно хватать на сорок пять часов. Любопытство понеслось