Волчий хутор (военный хорор). Часть 1

комендатуре с доносом на Всеволода. Он, пригибаясь почти ползком, двинул вприпрыжку к лесу, а волчица смотрела, как замелькали в темноте его сапоги, и, оставив отца с сыном, бросилась вдогонку за Жабой. Она наконец-то определилась, кто ей, сегодня, станет утренней пищей. Она сегодня выбрала себе цель. Жаба зря побежал, как раз это его поспешное в темноте раннего утра бегство и привлекло ее внимание. К тому же она поняла, в какую сторону эта мразь понеслась. Жаба понесся как раз в сторону Волчьего хутора. Трех очень старых заброшенных бревенчатых домов сложенных из уже почерневших от долгого времени бревен. С невысокой плетеной из прутьев оградой и стоящих посреди болотной топи, глубоко в лесу из сосен и берез. Туда путь любому кто близко подходил к краю болота был заказан. Еще никто не возвращался живым с тех болот. Либо тонул, либо его участь была стать пищей серой болотной волчице.

В этом месте не жил никто. Не было ни зверей, ни птиц, только вороны жили на верху стоящих в черной топи болот, громко каркая на всю округу. Этот хутор был давно пустым и заброшенным. Он стоял в глубине самого леса. По сторонам его были практически непроходимые болота, уходящие глубоко даже в сам лес. Там много было буреломов из поваленных сосенок и березняка. И места те считались дикими и страшными для самих недалеко живущих от этого хутора селян. Туда никто совершенно и давно уже не ходил, считая эти районы колдовскими. Ими даже пугали сельских детей. Всякими живущими в тех районах лешими и ведьмами. Особенно волками и видимо неспроста.

Вот и сейчас по следам Жабы крадучись мчалась большая настоящая серая волчица. Ее освещала яркая в небе утреннем Луна. Желтым своим светом, освещая и сам лес, который становился

все гуще и непроходимей.
Жаба уже и не замечал торопясь, что бежал по болотной мутной воде, шлепая своими сапогами. Он несся по окраине болот, мелькая между березняком и сосенками, огибая селение.

Зря полицай Жаба рассчитывал проскочить этот непроходимый лесной район. Он затормозил его продвижение. Жаба стал вязнуть ногами в топи среди деревьев почти у самого берега болота.

Высокая трава путалась вокруг его солдатских сапог. И по черной полицая шинели с белой повязкой на рукаве «На службе у Вермахта», хлестали густые лесные кусты болотных высоких растений.

Жаба знал, что здесь не водились даже партизаны. Они обосновались где-то в лесу на противоположной стороне деревни, но не здесь. Это место было гиблым, и даже их не могло быть здесь. Но его это не волновало. Главное он был в безопасности и, мог, добежать до самой комендатуры не боясь быть пойманным как предатель.

Жаба был из местных и был законченной сволочью, почти с рождения. С самого детства он отличался своей распущенностью и жестокостью. Жаба был еще лишен любого вида совести и как таковой чести. Это была просто, типичная мразь, которой было полно везде. И путь