обрадовался разрешению капитан Аниканов и, повернувшись, и отдав честь еще раз, побежал в сторону ротной землянки.
Время охоты
Наконец все закончилось.
Партизаны быстро овладели окраиной своей оккупированной немцами деревни и выдавили немцев из населенного пункта, пользуясь темнотой и неожиданностью нападения.
Была сожжена вся немецкая в Снежнице бронетехника. Догорал и танк майора СС танкиста и командира своего разбитого теперь полностью танкового корпуса Зигфрида Вальтера. Горела факелом на нем картофельная ботва. И жарилась еще зеленая на его полыхающей двадцати миллиметровой броне картошка Анны Пелагиной, и ее дочери Симки.
Горели мотоциклы и машины и тела самих немцев прямо рядом с теми горящими машинами и мотоциклами. Заревом полыхали горящие на окраине деревни амбары и, тот в котором сидела Варвара Семина вместе с Пелагеей Пелагиной с их детьми. Горели и некоторые дома, в которые попали снаряды и мины.
Как-то разом закончился и дождь, и рассеялась черная дождевая грозовая туча. Молнии перестали сверкать над Снежницей. Лишь на горизонте там на фронтовой линии где-то далеко отсюда, шли непрерывные, как и раньше бои.
Остатки, разбитых немцев бросились, вырываясь от насевших на них партизан и русской пехоты в само болото. В самую топь, проваливаясь в трясину. Некоторые сдались в плен. Некоторых взяли в плен. Некоторых из еще живых вытащили из края самого болота, кто не успел раненый или убитый утонуть в болотной жиже под проливным дождем.
Там были как немецкая пехота Гюнтера Когеля, так и танкисты танкового корпуса СС Зигфрида Вальтера. Сдались все, кто сдался. Те, кто предпочел бежать либо утонули, либо, заблудившись в утренней грозовой темноте в болоте стали жертвами болотных оборотней волков.
По всему лесу слышны были их крики, когда стих ливень и низкий белый как молоко туман накрыл все болото.
Те, кто слышал эти крики старался по быстрее убраться с окраины его ближе к горящей деревне. Старухи, крестясь вместе со стариками чуть ли не бегом спешили, назад не задерживаясь теперь в отвоеванную от фашистов Снежницы.
На окраине болота остались стоять лишь партизаны и солдаты слушая вой и рычание и дикие вопли несчастных там глубоко среди сосен и берез болотного леса. Они с ужасом смотрели туда не в силах уже помочь тем, кто скрылся от плена в том огромном лесном болоте.
Держа на перевес винтовки и автоматы они смотрели туда, не понимая, что там даже происходит, но понимали то, что там творилось что-то жуткое
и ужасное. Что-то страшнее, чем даже сама война. Что-то запредельное по своей кровожадности и жестокости. Что-то не из мира сего. То, что не в силах одолеть ничто и не принадлежит этому их миру.