Надежда Пустошей. Глава 4

этом, Мэттьюз не пытался вызвать у собеседницы жалость, а просто пересказывал историю, в которой речь шла будто бы не о нём, а о ком-то другом.

— Сколько лет тебе было, когда твоего отца убили? — полюбопытствовала Эмма, едва Джейк закончил свой рассказ.

— Тринадцать, — незамедлительно ответил Мэттьюз.

— А сколько тебе сейчас?

— На прошлой неделе исполнилось девятнадцать.

«А выглядишь на шестнадцать!» — подумала Эмма, а вслух подметила:

— Для человека, которому не зачем жить дальше, ты как-то слишком уж сильно цепляешься за жизнь, раз умудрился прожить столько лет.

— Не сравнивай красное с кислым, а синее — с квадратным! Я совсем ни это имел в виду! — возразил Джейк.

— Неужели. А мне показалось...

— Тебе показалось! — повысил голос Мэттьюз.

Эмма примирительно подняла руки, давая понять, что не собирается продолжать этот спор. Но по снисходительной улыбке на её лице было отчётливо видно, что женщина осталась при своём мнении. Обычно Мэттьюзу было плевать как окружающие трактуют его слова, однако сейчас ему почему-то захотелось, чтобы собеседница всё поняла правильно.

— Мой отец верил в существование Бога, и пытался сделать так, чтобы в него поверил и я. Но у него ничего не вышло, — проговорил Джейк уже более спокойным голосом.

— Почему? — уточнила Эмма, сама не особо верившая в существование высших сил.

— Потому что это всё чушь собачья! Никакого ада и рая не существует. После смерти ты просто исчезаешь и становишься кормом для падальщиков или червей. Ну или кучкой пепла, если твой свежий труп успели сжечь.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что жизнь каждого человека лишена смысла, так как финал всегда один, и этого не избежать. Ты спрашиваешь к чему я клоню? К тому, что смысл жизни лишь один — отдалить смерть. Какой бы паршивой и бессмысленной не была жизнь, сдохнуть не хочет никто, даже если пытается убедить окружающих в обратном. Даже когда у тебя нет под рукой нормальной еды, а её поиск занимает много времени и сил, никто не захочет терять даже такую малость. Потому что после смерти не останется совсем ничего. Только темнота. И это по-настоящему страшно.

Закончив свою тираду, Джейк прилёг обратно на пол, подложил руки под голову, и уставился в потолок. Эмма же тяжело вздохнула.

— В чём-то ты прав, но далеко не во всём. Добровольно отправиться на тот свет мало кто стремится. Совсем уж отбитых психов я в расчёт не беру. Человек тем и отличается от животного, что живёт не только для того для того, чтобы просто сытно поесть, сладко поспать, и хорошо потрахаться, — начала высказывать Эмма своё мнение.

— Тогда ради чего такой человек живёт? — задал Джейк вполне резонный вопрос, переведя взгляд с потолка на собеседницу.

— Ради других людей. Ради тех, кто в нём нуждается, и тех, кому он дорог. Даже если таких людей совсем немного. Понимаешь?

Джейк презрительно хмыкнул, вновь уставившись в потолок, и такой ответ был красноречивее любых слов.

— Понятно всё с тобой. Если твоя