занятия начинались только во вторник, через четыре дня, и повода попросить о снисхождении или сокращении срока моего заточения у меня не было. Меня обуял страх, и я рванулась мимо своей тюремщицы, желая как можно скорее поговорить с отцом. Он должен был понять, что он делает со мной. Фрау Бакстер отошла в сторону, и я уже думала было, что путь свободен; но с быстротой молнии она развернулась и цепко схватила меня за плечи, остановив меня на месте.
Так началось моё заточение.