Массаж. День пятый

«лицом в диван», Таня раскрыла гель и стала смазывать пристёгнутый страпон.

— А сейчас, сучечки мои, я вас оттрахаю! Сначала ту, которая потуже да понежнее, — стыдливо-белые ягодицы Виктора заалели от прошедшейся по ним плети, — а потом и другую, помоложе да позагорелей. Весь вечер ими передо мной крутите — терпеть уже невозможно!

Уже приставив к сжавшемуся в «математическую точку» анусу художника поблескивающий смазкой член, Таня на секунду изобразила задумчивость.

— Хмм... или немного все-таки поразвлечься? Раз уж тут вас двое. Точно. Ха! Мы поиграем в одну веселую игру. Называется она «кто лучше вылижет госпоже ножки», и можете мне поверить — приз за победу будет очень хорош.

Сползя с дивана на пол, я торопливо выкрутился из всё еще держащего локти шарфа, и стал стаскивать с Тани сапог и чулок, слева так же старался Виктор. И вот, через минуту борьбы с застёжками, цепочками, змейками, тугой кожей и тончайшим нейлоном, аккуратные женские пальчики с покрашенным зеркально-красным лаком педикюром оказались у меня во рту.

На несколько минут в студии воцарилась тишина, прерываемая только тихими женскими стонами и чуть более частыми ударами плети по согнутым спинам. Хотя, ударами это назвать было назвать сложно — так, поглаживания, скорее для антуража, чем для наказания.

— Достаточно, слюнтяи. Жаль, опыта у вас не много, но старательность мне понравилась. Опыт, правда, дело наживное, и уж не сомневайтесь — совсем скоро каждый будет отличным специалистом, ха! — госпожа довольно посмотрела сверху вниз на сидящих у ног мужчин. — И сейчас мы узнаем победителя... Кто же им станет? Молодость или зрелость? Левый или правый? — перебор вариантов сопровождали всё те же легкие шлепки-поглаживания.

Наконец женщина приняла решение, и нам был оглашен вердикт.

— Так, молодой и пассивный, на диван и в коленно-локтевую. А ты, круглозадик — пристраивайся к нему сзади. Сделаете друг другу хорошо, а то мне что-то стало лень над вами потеть, ха!

И только после этих слов до меня полностью дошел смысл происходящего. Ну, Таня, ну мастерица да умелица. Я видел, что она играет, но никак не мог понять зачем. А, оказывается, она заметила, что и меня и, как ни странно, Виктора, смущает предстоящий интим. Заметила, и, конечно же, решила нам «помочь» преодолеть стеснительность таким вот экстравагантным методом.

Не могу похвастаться, что научился четко улавливать настроение и эмоции этой невероятной женщины, но сейчас, почти со стопроцентной уверенностью могу сказать, что из режима «госпожи» Танечка уже вышла. Да, она по-прежнему цедит слова, будто выплёвывает что-то мерзкое, всё те же искривлены презрением губы, и так же посвистывает плётка, но — это уже игра. Что-то такое появилось в её глазах, неуловимое, лукавое, теплое. «Ты мне доверяешь?». Да, Танечка, я тебе доверяю.

Только вот судя по нервно дёргающемуся кадыку Виктора — он этого еще или не заметил, или не почувствовал. Вот как подрагивают пальцы у меня на бёдрах — неуверенно, смущаясь и стесняясь.

— Ну, ты это... извини, я не... Ай! — попытка всё еще не вышедшего из