Совсем одни

Мы с братом уже были взрослыми, но мало что знали о жизни. Отец всегда оберегал нас от всего. Он наказал нам не выходить из дома до его возвращения, сколько бы ни пришлось его ждать. Еще до начала наступления он запасся продовольствием. У нас в подвале было множество консервов и сухарей. Он запретил нам разжигать огонь. Электричества уже давно не было. Через дорогу была колонка, и раз в два-три дня мы ходили с ведрами за водой. Это было самое дальнее, куда мы выходили. Улица была безлюдной.

Тогда было лето. Мы считали дни и прождали его, наверное, месяц, прежде чем вышли из деревни. Солнечным днем мы поднялись на небольшую возвышенность позади огородов, и долго смотрели вокруг. Село казалось вымершим. Мы сидели там часа три, и ни одна машина, ни один поезд не проехали внизу. Трубы завода, возвышавшиеся у горизонта, там, где был районный центр, не дымили.

Наш дом был одноэтажным и совсем крошечным: два помещения четыре на четыре метра каждое и веранда. Первое помещение было кухней, и кроме всего прочего, на нем располагалась печь. Другое помещение — спальней. Правда, у дома был еще низенький подвал и чердак, на котором мы никогда не были.

Первое время мы очень ссорились, я один раз даже ударила его по щеке. Он не хотел ничего делать, а я пробовала командовать им, потому что я старше. Но когда начались осенние заморозки, мы с ним примирились. Мы почти ничем не были заняты. Готовить не нужно было, прибирались мы примерно раз в неделю, в основном это делала я. Стирала тоже я. Когда стало холодно по ночам, мы решили спать на одной кровати. Мы кутались под пятью одеялами. Мылись мы тоже редко, водой из колонки, сначала с мылом и шампунем, потом, когда они кончились, просто водой над тазом.

Мы в основном читали. В спальне было много книг на совершенно разные темы. Когда на улице темнело, мы оставались в кромешной тьме. У нас был фонарь, но мы берегли его батарею. Поэтому с наступлением сумерек нам ничего не оставалось, как разговаривать друг с другом. Мы болтали и придумывали всякие истории, как в детстве. Единственное, о чем мы никогда не говорили, это об отце. Мы оба старательно избегали этой темы и обходили ее стороной.

К началу зимы мыться стало совершенно невозможно из-за холода. Вода в колонке по-прежнему была, но она не могла нагреться. Когда кончилась его пена для бритья, он перестал бриться и начал понемногу обрастать. Примерно в то же время у меня кончился запас прокладок, и во время очередной менструации я очень сильно протекла. Это произошло ночью, и я залила всю постель, даже одежду, в которую был одет он. Мне было ужасно стыдно, а он кричал на меня. Он думал, что я описалась. Я принесла ему чистую одежду, переоделась сама, и все застирала. Только к вечеру я поняла, что,