Одна история в Олениче. Часть II. Продолжение. Воля отца.
Глава III.
Но вечера я не дождался...
Я лежал в бане, на нижней полке, закинув руки за голову, и жмурил глаза от удовольствия. Ну, ещё бы... Мамка-то ведь старалась во всю..
Голая, она стояла на четвереньках на полке, между моих широко разваленных в стороны ног, и старательно ласкала языком и губами мою возбуждённую булаву, не забывая и о яичках..
Да, я был на верху блаженства..
Чёрт, а ведь мой брат во всём был прав... С матерью мне давно уже следовало везти себя, как зрелому мужу с женщиной, а не отроком... И надо сказать, в своей новой ипостаси мама была мне люба гораздо более, чем раньше...
Началось всё утром.
Я мылся в бане, когда скрипнула дверь и вошла мать с тюком нестиранной одежды в руках. Я так и замер, голый и мокрый, с мочалкой в руках, а мать, увидев меня, отчего-то густо покраснела и застенчиво, словно невинная девица, опустила глаза в пол. Она была босиком, и на ней был только простенький домашний сарафанчик с расстегнутым до груди воротом. Со струящимися по плечам волосам и алым румянцем на щеках, мама была удивительно хороша... И я почувствовал, как кровь забурлила в моих жилах, а моё мужское естество наливается возбуждением.
А ещё я удивился своим мыслям. Но надо сказать удивился приятно... Ещё вчера, я бы, конечно, непременно засмущался и торопливо повернулся к матери спиной... Но сегодня... Сегодня я хотел эту красивую женщину и более не собирался этого скрывать. Мало того, я собирался ей овладеть. И более я не видел преград между мной и матерью для своих желаний.
Я пристально смотрел на мать.
— Мам, не смущайся, положи ты свой тюк, — я широко ей улыбнулся, — это очень хорошо, что ты зашла... Как раз мне нужно, чтобы кто-нибудь потёр мне спинку.
Я подмигнул ей, но мой тот был жёстким:
— Я жду тебя мама!
Я помахал мочалкой, бросил её на лавку и отворив низенькую дверь парилки, шагнул во влажный жар парилки истопленной бани, бросив матери через плечо, нарочито, строго:
— Мам, и не заставляй себя ждать... У меня ещё сегодня полно дел!
Ждать она себя не заставила.
Я только успел опрокинуть на себя деревянную кадку с водой, как дверца парилки снова скрипнула. Я лишь мельком глянул на мать. Ну, конечно, же она осталась в своём сарафанчике.
— Мам, ну, ты чего? — насмешливо ухмыльнулся я, — здесь ж жарища! Взмокнешь ведь вся..
Она не смотрела на меня. Её щёки просто пылали. Моё древко было настолько напряжённым, что едва не касалось разбухшей головкой пупка. Да, всё это дико возбуждало меня. А мама упорно не поднимала на меня глаз..
— Ничего-ничего... — быстро и еле слышно пролепетала мама.
— Ну, мам... — протянул я, — сарафан-то ведь свой попортишь! Что у нас добра, что ли, в доме полна чаша? А ну, давай, сымай живо! — строго прикрикнул я, отметая все её попытки к сопротивлению. И не