Тридцать три. Часть 20

на больших плюшевых медведей. От их одежды пахло костром. Лица добрые, загорелые, обветренные. Распихав громадные рюкзаки, они уселись, все напротив меня и молча, рассматривали, пока проводница проверяла билеты, и выдавали постельное бельё.

— Хозяюшка, а к чаю у тебя есть что-нибудь? — не двусмысленный жест у горла, — а то, так спешили, что зайти никуда не успели. А окончание работы, причём успешной, грех не отметить. Можешь и сама на огонёк залететь.

— Нет, уж! Залетать я ни от кого не буду. — Она скосила на меня глаза. — Ребёнка бы постеснялись!

Что-то задело меня в её взгляде, ведь смотрела она на меня как на соперницу. Я встала передней, расстегнула и распахнула халат, выпятила свою грудь с торчащими сосками.

— И кто — здесь ребёнок?

Проводница, покраснев, отступила, а мужики довольно заржали.

— А вы, что ржете? Голых сисек не видели?

— Всё! Всё! Инцидент исчерпан. Хозяюшка, так как насчёт «к чаю»? Заодно девушке компанию составишь.

— Сколько?

— Если бутылок? то три, если денег? то, как скажешь.

— Ладно, уж. Ждите.

— Тебя, как величать? — Я представилась.

Обычный трёп, откуда да куда. Суета вокруг застилаемых постелей. Запахнув халат, я вышла в коридор. У соседнего купе стоял симпатичный парень и оценивающе рассматривал мою фигуру. Люблю дразнить мужиков. Я поставила ногу на кожух батареи. Халатик услужливо распахнулся, открыв ногу до самых трусиков. Жаль, что я их сразу не сняла. Щека парня зарделась. Он делал вид, что не смотрит на меня, у него это плохо получалось. Его рука, стараясь сделать это незаметно, поправила член в трусах. Удар. Гол! Я наклонилась к окну и одна грудь выкатилась наружу. Два: ноль. Член парня уже откровенно торчал. И нанося последний сокрушающий удар, я повернулась в его сторону и потянулась, выставив наружу все свои прелести. Парень поспешно покинул поле боя. Зря. Мог бы пригласить меня к себе, или в тамбур, или в туалет, в конце концов. Я пожала плечами и, особо не заботясь о своём виде, вошла в купе.

— Где пропадаешь, красавица? Мы уж и стол накрыли. Ты прикройся, пока. Больно смотреть на тебя в холостую. Ты, ещё девочка совсем. Впрямь, такая отвязная, или пыль пускаешь?

Мне не хотелось злить эти бодрых дядек. Они, на все сто, имели те же моральные устои, что и у моего отца. Я запахнулась, на села не рядом с говорившим, который был здесь старшим, а напротив. Для этого мне пришлось втиснуть свою попку между сидящих мужчин, которые слишком быстро, как мне показалось, раздвинулись. Нет, тот, кто сидел у окна подвинуться не мог. Это отскочил другой, которому я почти села на колени. Я мельком глянула на него. Трикотажные брюки, не могли скрыть произведённого мной эффекта.

В дверь постучали. Это пришла проводница и не одна. Её сопровождала, видимо, её коллега, молодая симпатичная, грудастая женщина. Именно женщина, сексуальная, опытная, правда, перебравшая с макияжем. И перед ней я действительно смотрелась гадким утёнком, и никакое моё