Тридцать три. Часть 20

двенадцать летней школьницы? Прикрывая расползающееся мокрое пятно рукой, под насмешливыми взглядами и старших товарищей и девиц, он бросился прочь. Пожав плечами, я села на скамеечку и стала ждать начала следующего танца. Но, вопреки моим ожиданиям, ни на этот, ни на следующий танец меня никто не пригласил. Мне стало обидно, и я, задрав нос, пошла в свой домик. По дороге я утирала сопли и обзывала всех мужиков, которые, то, как мухи на сладкое, лезли без отбоя, то все трусливо разбежались.

Дорогу, на слабоосвещенной тропинке, идущей к домикам наискосок через лес, преградил тот самый парень, который с позором убежал после танца со мной.

— Ну что, дрянь, попалась? — с угрозой в голосе спросил он, надвигаясь на меня.

— А я, в отличие от тебя, никуда и не убегала. — Шла я ему навстречу, не сбавляя шаг.

— Зачем ты так? Ты мне понравилась, а ты?

— В чем ты меня обвиняешь? Откуда я знала, что ты в трусы кончишь? Может ты мне тоже понравился, вот я и дотронулась. Тебе разве плохо было?

— Нет, неплохо. А смеялась зачем?

— Извини. Я и сама не знаю. Может нервы? Поцелуй меня.

— Что? — опешил парень.

— Ну как хочешь. Второй раз предлагать не буду. — И хотела пройти мимо него дальше.

Он поймал меня за руку и привлёк к себе. Меня впервые целовали в губы. Ноги ослабли, голова закружилась и, вероятно, чтобы не упасть, я обхватила руками его шею.

Что было дальше, я помню плохо. Объятия. Трепет тела. Шалаш. Ощущение нетерпеливых рук, сдирающих с меня одежду. Горячие поцелуи, покрывающие моё распластанное обнаженное тело, губы, терзающие мне набухшие соски, пальцы, коснувшиеся клитора. Он испуганно одёрнул руку, наткнувшись пальцами на истекающее слизью влагалище.

— У тебя там горячо и сыро. Что это? Кровь?

— Нет. Это для того чтобы тебе была проще в меня войти. У тебя, что, никого не было?

— Не было. — Как-то виновато сказал он.

— И у меня не было. Иди ко мне и ничего не бойся. Я этого хочу.

Он снова стал целовать меня, а я, уже не в силах терпеть его нерешительность, спустила с него и трико, и трусы. Чувствуя в руке его трепещущий член, я завалила его на себя и помогая рукой вставила головку в преддверье влагалища. Его головка, значительно больше и мягче, и горячее, чем та пластиковая игрушка, которой я пользовалась, мягко раздвигая губы, проталкивалась в меня, увлекая за собой в бездну совершенно новых ощущений.

— Я сейчас кончу! — вскричал он, пытаясь вынуть из меня член.

— Кончай и не переставай, мне можно.

Оцепенение с него спало. Это придало ему уверенности. В движения появилась раскованность, размашистость и глубоко проникающий член, ударяя в дно влагалища, вызывал во мне волну цунами, кругами наслаждения, расходившимися по всему телу. Дыхание у него перехватило он замер, зато его член, как живой бился во мне, изливая всё новые и новые потоки раскалённой лавы. И я