Коктейль Молотовой

друзьями, стало для него настоящим событием.

— Катюша, — шептал он, склоняясь над её ухом. — Я тебя так люблю, ты бы знала, — он неуклюже гладил её, целовал солоноватые щёки, не замечая, как новые слёзы покидают глазки.

Его пузо тёрлось о спину, острый колючий член ёрзал во влагалище, быстро собирая решительность для финального броска.

Катины мысли витали в уютной комнате у себя дома. Она пряталась под одеяло, под кровать, она не выходила, когда её зовут, она слилась с темнотой, чтобы её не было видно.

Ганичев захрюкал вздохами, его пузо сильнее вдавилось в спину и попу. Член задёргался быстрее во влагалище, впрыскивая семя.

— Дай-ка, я ещё раз, — Андрей вернулся из предбанника, чтобы перехватить инициативу.

Катя лежала неподвижно, отвернув голову к стене. Потеряв контроль, она отказалась проявлять желания. Даже желание убежать спряталось в тёмной комнате.

Андрей кончил ещё раз, пришёл Макс и, долго, ныряя толстым членом, возился шлепками и кряхтением, пока и он не нагнал на себя очередной животный оргазм.

Катю наконец оставили в покое, вернулись к столу. Катя лежала неподвижно, потом медленно поднялась и поплелась в женскую раздевалку. Её вело от шока, от горя, от унижения. Она быстро натягивала джинсы, маечку, кофту, носочки. Трусы и бюстик валялись где-то в парилке, но не пойдёт же она сейчас туда искать их. Застегнув пуховичок, натянув шапочку и дырявые ботинки, она поплелась к выходу. Всё так же кружилась голова, в ушах звенело.

Пьяные голые тела полулежали на диване. Никто не обращал на Катю внимания. Кроме Лены, та, вырвавшись из объятий одного из любовников, устремилась к куртке.

— Эй, подруга, — шепнула она. — Уходишь уже? На вот, твоя половина, — она протянула Кате сложенные пополам доллары.

Катя инстинктивно сжала деньги в руке, приоткрыла дверь и вышла к лестнице. Морозный воздух ударил в лицо. Поднимаясь по лестнице, она чувствовала, как ломит всё тело, пляска перед глазами утихла. Ночной бархат неба накрыл сознание безысходностью. Она бежала по снегу, сбиваясь с тропинки, достигла дворового проезда, вышла на улицу, ярко освещённую жёлтыми фонарями. Рядом была остановка и автобусное депо.

«Надо ехать в милицию», — с тоской подумала она. Представив на секунду весь ужас позора, как её будут проверять на алкоголь, она тут же отпустила эту мысль, и слёзы обиды наполнили глаза. В том, что случилось, виновата она сама, думала Катя. Никто не заставлял её напиваться и идти в сауну. Лучше забыть этот позорный эпизод, вычеркнуть его из жизни раз и навсегда и не вспоминать. Если брат не видел, то пускай лучше и не знает.

Деньги, зажатые в кулаке в кармане, напомнили о себе. Катя достала их, развернула.

«Двести долларов», — пересчитала она четыре купюры по пятьдесят.

Кулак сжался до боли в костяшках, скомканные бумажки полетели на снег.

— Засуньте себе в жопу ваши деньги, — проревела она, вытирая рукавов хлынувшие слёзы.

Постояв ещё минут пять, она успокоилась. Последний рейс автобуса не спешил покидать депо, Катя мёрзла на морозе.

«Был бы телефон», — с тоской думала