Однажды на нудистском пляже

нащупал упругую попку, которая стала волнами двигаться в его руках. Петр попытался просунуть руку ниже, но девушка змеей скользнула вокруг его тела, и через секунду уже сосала его член, стоя перед ним на коленях в горячем песке.

Это была длинноволосая испанка потрясающей красоты, с пирсингом на обеих бровях. Она лизнула его головку и улыбнулась: ее язык тоже украшал маленький шарик.

— Dе dоndе еrеs? (Откудаты? исп.)

— Lоndоn is thе сарitаl оf Grеаt Вritаin, — уверенносказалПетр.

Девушка залилась счастливым смехом, не выпуская Петра из рук.

— Аrе уоu frоm Russiа?

— Да, — ответил Петр, гордясь своими лингвистическими способностями: испанская девушка поняла его с полуслова.

— Сómо tе? Mi nоmbrе Коnсhitа! (Как тебя зовут? Мое имя Кончита! исп.)

— Нет еще, но скоро кончу, — согласился он.

Пока Петр познавал особенности испанского языка (с шариком) на собственном члене, его семья разбрелась кто куда, утопая в горячем песке, разврате и свальном грехе. Дед Григорий, выпрыгнув из засады на семью почтенных бюргеров, достал из трусов свой флагшток, и, тыча в сторону фрау, потребовал от нее безоговорочной капитуляции. Речь его была невнятна (вставная челюсть осталась в палатке в баночке), но обилие матерных идиом и недвусмысленных жестов не на шутку напугало туристов из Баварии, и они решили сдаться без боя.

Пока суровый дед тряс стариной во рту германской пленницы, вколачивая в голову фрау прописные истины о несокрушимом превосходстве народа великой страны (что русскому хорошо — немцу смерть), его бабка Алевтина двинула с ответным визитом в соседнюю палатку. Там веселая семья французов совокуплялась таким замысловатым образом, что, по ее мнению, помощь им была просто необходима — бабка была непризнанным народным целителем по лечению эпилепсии и припадков.

Неверно истолковав ее участие в ебле, галантный француз заботливо отнесся к новой участнице процесса, несмотря на ее почтенный возраст... И бабка с воплями неожиданно для себя пустилась во все тяжкие, чего с ней не случалось с лета 1991 года, когда ее Григорий дважды отомстил ей за провал ГКЧП.

Пелагея, «равнодушно» прогуливалась по пляжу, двигаясь строго по спирали, центром которой служил шоколадный джедай, обладающий внушительным световым мечом. Несмотря на грозное орудие, дальний родственник дяди Тома настороженно следил за перемещениями в пространстве пышнотелой дамы, приближающейся к нему на опасное расстояние: он не знал, чего от нее можно ожидать.

Евдоким уверенно вошел в море, но от холодной воды его яйца скептически поджались, и их вид стал неубедителен. Мимо проплывала на надувном матрасе блондинка средних лет, лежа на спине и раскинув конечности в стороны. Она жестами попросила отбуксировать ее подальше в море, и Евдоким с готовностью принялся за дело, не сводя глаз с бритого лобка женщины, который маячил в полуметре от него.

Отплыв на приличное расстояние, пловчиха вдруг съехала к краю матраса, мило улыбнулась, и уверенным жестом нагнула голову Евдокима к своей промежности, предлагая попробовать ее на вкус. Морская вода заливала рот Евдокима в процессе экзотической для него ласки, и ему вдруг