Однажды на нудистском пляже

вспомнилась поговорка из глубокого детства: «лучше выпить водки литр, чем сосать соленый клитор». Он не баловал свою супругу подобным непотребством, но здесь было другое дело: он не хотел посрамить родную страну в глазах заморских гениталий, и вовсю заработал языком.

Блондинка вдруг соскользнула с матраса в воду (Евдоким еле успел его поймать за край), и уселась на его прибор отечественного производства, на который плавающая рядом сардина уже давно положила свой рыбий глаз. Обхватив Евдокима за шею руками, иностранка вопросительно посмотрела ему в глаза, и он, кивнув, погнал волну, сосредоточенно работая тазом.

— Ким, что ты там делаешь? — вдруг донесся до него с берега голос Пелагеи.

— Я это... Спасаю! — испуганно крикнул он в ответ и быстрее задвигался в блондинке.

Евдоким боком поплыл к берегу, ебя и гребя на ходу, и не выпуская матраса из рук. «Тонущая» гражданка раскрылечилась в толще воды, блаженно щурясь от солнца и удовольствия, создавая тазом вокруг спасательной акции легкие бурунчики. Чайки бились друг об друга в воздухе, теряя направление и ориентацию, и падали в море белым камнепадом: такого зрелища они не видели никогда.

Виртуозно и зигзагообразно добравшись, наконец, до берега и оторвав от себя довольную утопленницу (она никак не хотела с ним расставаться, так как его буй стоял, как никогда), Евдоким огляделся: жены на берегу не наблюдалось. Обратив внимание на внушительную толпу около скалы, Евдоким направился туда с тяжелым сердцем, чуя недоброе. По мере приближения к группе товарищей, сердце его стало биться сильнее: он услышал отчаянные стоны жены — ей явно было хорошо.

Подойдя вплотную к забору из человеческих тел, он выглянул через чье-то плечо: в центре толпы, на смятой подстилке раком стояла Пелагея. Сзади пристроился тот самый здоровенный негр, который невозмутимо драл ее, и, судя по воплям — в зад. Пелагея перехватила взгляд супруга, и простонала:

— Кимочка, это случайно... Я просто... Проходила мимо...

Видимо она хотела добавить «на четвереньках», но какой-то абрек из толпы вставил ей в рот свой ятаган, и она заткнулась, печально глядя на него мокрыми от слез счастливыми глазами.

Возмущение и похоть смешались в голове Евдокима. Он когда-то представлял себе, что жену будут трахать на его глазах, причем, именно негр, и, помнится, его это очень возбуждало. Фантазии неожиданно обрели реальность на этом горячем испанском берегу, и он подумал, что лучшего места трудно себе представить: их тут никто не знает, и никто не осудит — на нудистском пляже это, должно быть, в порядке вещей.

Его стоячий член налился с новой силой, и он приметил чью-то задницу, торчащую рядом с ним. Она аппетитно выделялась из толпы наблюдающих зевак за соитием его жены с потомком Мухаммеда Али. Евдоким плюнул на ладонь, и провел по промежности чьей-то круглой попки, которая отозвалась на его ласку. Недолго думая, он с размаху вставил свой член во влагалище незнакомки, ни на секунду не теряя из виду объект своих тайных фантазий — ебущуюся с негром