пришлось заткнуться, потому, что я не мог одновременно ругаться, вести машину и балдеть от нежных прикосновений её пальчиков к моему торчащему из ширинки члену.
Началась другая игра. Теперь «быки» на своих высоких внедорожниках, заглядывая в не тонированные стёкла моей «шестёрки», выкатывали покрасневшие глаза, при этом то и дело пытаясь боднуть тормознувшую впереди машину.
Всё! Я вырвался наконец из потока и проехав несколько кварталов удачно припарковался у своего подъезда.
— Приехали. Можешь отваливать. — грубо сказал я, заправляя член в штаны. На глазах Кати навернулись слёзы. — А можешь взять гостинцы, а я разгружу багажник.
Дверь в квартиру захлопнулась за моей спиной.
— Ну вот, я и дома. Однако есть захотелось. Глянь, что там Маринка приготовила? А я пельмешек поставлю.
— А где у тебя руки помыть можно и...
— Там. — махнул я рукой в сторону совмещённого санузла.
Осеннее солнце разогрело сквозь закрытые окна мою однокомнатную «хрущёбу» и я с удовольствием разделся до трусов. Я бы снял и их, но присутствие нежданной гостьи внесло некоторые изменения в мои поведенческие функции. В трусах я и потрусил на кухню, прихватив корзинку с гостинцами.
Я снял бережно завязанную косынку и начал выставлять на стол банки, баночки, бутылки и пакеты. Сытым от этих подарков, несмотря на их изобилие и разнообразие, не будешь, а вот упиться, при этом вкусно закусывая, было вполне реально.
Катя вышла из ванны в подвязанной над грудью простынёй и чалмой полотенца на голове.
— О, милашка, ты уже освоилась? Тогда я в душ, а ты накрывай на стол. Воду я не солил, пельмени в холодильнике.
— Да, любимый. — многообещающе прижалась она ко мне.
Упругие струи смывали утомление дорожной сутолоки и запахи моих любимых женщин.
Обмотавшись полотенцем, в предвкушении тихого, почти семейного ужина, я вышел их душа. И тут, как ушат холодной воды голову, противно заблямкал дверной звонок.
«Ёбанный ты в рот! Наташа!» — вспомнил я о данном в далёкую среду обещании, и пошёл открывать дверь.
Мне опять предстояла охота.