Астрид Кейн. Глава 2

издала долгий, низкий всхлип, в котором плескалась невыразимая страсть. Джулия медленно отняла рот и руки.

— Поцелуй между женщинами — разве это не самая сладострастная вещь на свете? — тихо спросила Джулия, пока Астрид пыталась собраться с мыслями и с духом. Но прежде чем она успела сделать хоть что-то, Джулия перевернула ее и беспомощно уложила на живот.

— Вы должны, должны, должны отпустить меня... пожалуйста, о, пожалуйста! — всхлипнула Астрид.

— Нет, моя дорогая, это последнее, что я сделаю. Вернее, я приведу тебя к самой себе, но мудрость этих слов ты еще поймешь не скоро, потому что твой разум и твоя душа еще не оторвались от того скучного, назойливого мира, в котором ты сейчас существуешь.

Произнеся это, Джулия медленно сбросила с себя платье, под которым не было ничего, кроме черного корсета, выгодно подчеркивающего ее совершенно обнаженный пышный бюст, и узорчатых чулок из тончайшего черного шелка. Подойдя к шкафу, она извлекла из него мартинет, чьи ремешки угрожающе зашелестели, заскользив вниз по ее благородному бедру.

— Неужели до сих пор никто не ласкал твою прелестную фигурку, Астрид? — спросила она.

— Боже мой, нет! Как вы смеете спрашивать меня об этом! Йеее... Ааааххххххххррррр!!! — завизжала крепко связанная молодая женщина, когда без дальнейших церемоний ремни прошлись по ее обнаженным ягодицам, оставляя на своем пути огненные следы.

— Никогда, Астрид? Никто? — раздавался настойчивый голос Джулии. — Подумай хорошенько, прежде чем отвечать. Позволь мне дать тебе кое-что, что заставит тебя задуматься, моя милая...

— Ай! Айииии! Иииии!!! Ааннннгггг! Прекратите это! Не надо! Аааа! Как же горит! Вы негодяи, звери! Ойиии!

Снова и снова мартинет пел свою песню, проносясь то туда, то сюда, заставляя измученную попку Астрид извиваться и дергаться. Казалось, что длинные языки белого огня охватывали ее пылающие ягодицы, проникая в каждую щелочку.

— Никогда, Астрид? Тщательно продумай свой ответ, иначе получишь еще дюжину ударов!

— М... м... м... м..! — мычала и всхлипывала Астрид, потому что с каждым словом ремни продолжали с шипением прокладывать свой путь по ее горящим полушариям, заметно напрягавшихся при каждом ударе. — А! Ааа! Ааай! Боже, остановись! Дааа! Моя... моя... моя горничная... она... она дотрагивалась... до моей попки, помогая м... ммм... мммнеее... одеться! Ойооой!

— Как это было? Это было нескромно? Дерзко? Нежно? Как она прикасалась к тебе, Астрид?

— Йааай! О, остановитесь, пожалуйста, остановитесь! Дааа! Она т... т... трогала меня там — о, мне стыдно об этом говорить! Ойииии!

Безудержно рыдающую Астрид вновь перевернули на спину, ее обожженный задок запульсировал и задергался от непривычного прикосновения к шелковому покрывалу, к которому Джулия крепко прижала ее так, что страдающий и плачущий взгляд Астрид уставился в ее собственные глаза.

— Значит, ты не лжешь, — промурлыкала Джулия. — Нет, не сопротивляйся, моя девочка, потому что разгоряченную попку лучше всего остужать, если ее прижать к чему-нибудь — предпочтительно к животу мужчины с твердым членом. Ощущение мучительное, но все же довольно приятное, когда он скользит внутрь тебя, а каждое извивание попки