Страсть Шерил. Глава 9

болела и тут, Алекс сказала:

— Сколько еще? Я сбилась со счета.

Я не считала шлепки, однако мой зад пылал, раскаленный докрасна, и я была уверена, что получила не меньше пятидесяти или шестидесяти ударов. Кажется, моя попа светилась алой краской от этой, подобной ожогу, боли.

Эйприл задумалась над вопросом на несколько секунд и затем сказала:

— Хм, думаю, это был тридцать третий. Отвесь ей еще семь.

«Еще семь?» — подумала я, — «Но я не заслужила еще семь!»

Естественно, никто не интересовался моим мнением и на меня обрушились еще семь, полных боли ударов, казалось самых сильных и мучительных. К последнему удару, мои ноги хаотично дергались, я корчилась на коленях Алекс. Я охрипла от криков, а мое лицо было насквозь мокрым от слез.

— Отличная работа, — приветливо обратилась к Алекс Эйприл, — Ты раскрасила ее попу в сплошной красный цвет, при этом не оставила на ней синяков и ссадин. Ты уверена, что у тебя не было подобного опыта раньше?

— Я никогда еще никого не порола, — ответила Алекс, — Однако... Я играла в баскетбол. А во время игры надо как следует бить по мячу, чтобы добиться победы. Это похожий навык, так что я просто старалась бить по попе Шерил также как во время игры я луплю по мячу.

Я продолжала всхлипывать, пока Эйприл и Алекс беседовали о технике порки. Гретель и Хейди зависли около моей голой попы, обсуждая подходящее прилагательное чтобы описать цвет моих горящих ягодиц. Гретель считала, что они пурпурные, а Хейди уверяла ее, что скорее это цвет французской розы. Они болтали как будто были искусствоведами, обсуждающими очередную абстракцию, а не лесбиянками, оценивающими наказание моей бедной попки.

Наконец, Стефания помогла мне подняться и Эйприл сказала мне поблагодарить Алекс за полагающуюся мне порку, которую она любезно исполнила.

Приказ благодарить за порку, был еще одной изысканной формой унижения. Эйприл была мастером по таким штукам, когда речь шла об управлении рабынями. Всего лишь маленький штрих, пару слов и я чувствовала себя опущенной ниже плинтуса.

В то время пока Катрин и ее гости разговаривали, Стефания достала из своего багажа и передала мне целебную мазь, которая должна была помочь мне пережить столь сильную порку.

Женщины, конечно, в основном говорили обо мне. Я была голой и привлекательной, вопиюще открытой для любых обсуждений и отношению ко мне как к вещи. При этом я была самой очаровательной вещью во всем доме, поэтому, вполне естественно, что речь шла обо мне.

— Ее кожа на самом деле, очень упругая, — говорила Эйприл, группе женщин окружившей ее и миссис Ладд, с целью побольше узнать о моем теле, — Требуется много усилий, чтобы ее кожа приобрела красный оттенок.

— А кажется, по цвету ее зада, что у нее ожог второй степени, — изучая мою попку сказала Хейди, — Через сколько исчезнут эти следы?

— Быстро, — ответила Эйприл, — Как я уже говорила, у нее очень упругая кожа. Она быстро восстанавливается после болезненных порок, порки хлыстом или других