Тридцать три. Часть 20

мой член. Глядя на эту пышку, я сглотнул, а член, раздвинув клан на ширинке трусов, выбрался наружу и поднял головку.

Оля не поднимала на меня глаз, она отодвинулась, стыдливо прикрыв ладонями соски, и смотрела, открыв рот на мою вздыбленную плоть. Все карты вскрыты. Намерения, цели и средства обнажились, и чтобы окончательно отрезать пути к отступлению я, присев, сдёрнул трусики с узких бёдер Ольги, и уже не спеша, снял трусы сам. Девчонки заворожено смотрели на мой, гордо вскинувший головку, член.

— Юля-а! Теперь твоя очередь? Так иди сюда. Будем знакомиться.

Наглая и самоуверенная Юля куда-то спряталась и уступила место, не уверенному в себе подростку. Нет, так дело не пойдёт! Да и чего мудрить? Я усадил девчонок на диван, сунул им в руки по рюмке, и, выставив член перед Юлей, сказал:

— Чокнись с ним на брудершафт, смелей!

Юля, всё же была знакома со смыслом ритуала, потому что, отхлебнув водки, поморщилась и сделав губы трубочкой, поцеловала головку члена. Глянула на меня, поняла, что этого недостаточно, и, приоткрывая свои пухлые губки, наползла ими до середины головки. Рука её потянулась к корню, чтобы нагнуть к себе, но я убрал от неё член.

— Теперь Оленька, ты. Не бойся, он не кусается, и совсем не противный. Дай руку.

Я взял её руку и стал её пальцами, ладонью водить по стволу, по головке, по мошонке.

— Какая нежная кожа. — Её ладонь обхватила фаллос и потянула кожу вниз, оголяя головку. Потом, не отпуская член, выпила содержимое своего бокала и погрузила головку в рот.

Я добился, чего хотел, и замер, наслаждаясь моментом. Девчонки осмелели, прижались к моим ляжкам грудками, по очереди, смеясь и отнимая новую игрушку, друг у друга, соревновались в глубине засасывания.

— Хватит! Хватит! А то я сейчас вам все рожицы спермой изукрашу! Пора и мне познакомится с вашими лохматиками и пушистиками. На диван и ноги врозь!

Налил всем вина и присел с рюмкой над вульвой Юли. Лобок у неё, как и всё остальное, казался сделанным из сдобного теста, и выглядел, как только что испеченный пирожок с причудливой ложбинкой внизу. Из щели выглядывала пуговка клитора. Я развёл ей ноги, и пирожок расползся по шву, вываливая на свет начинку, из розовых поблескивающих влагой лепестков. Я отпил глоток водки и, не глотая её, приложился к нежному бутону. Огненная вода, хоть и разбавленная слюной, обожгла нежную кожу. Юля вскрикнула, подалась от меня, но я, удерживая за бёдра, засосал клитор. Она издала утробный стон, закусила нижнюю губу и теперь подалась мне на встречу, вцепилась мне в волосы, и задвигала задом. Я прервал её стоны, покинув объятия.

Оля с нескрываемым любопытством следила за нашими действиями и, казалось, сама готова была подсунуться под меня, но стоило мне оторваться от Юли, как она сжала ноги и накрыла вагину ладонью.

— Ты что? Боишься или стесняешься?

— И то, и другое и... — пауза затянулась.

— Болеешь, что ли?

—