Тридцать три. Часть 20

Нет, нет! Я... Я девственница.

— Оба на! Девочка. Хорошо. И чего тут стесняться. Это очень здорово! Если ты хочешь остаться девочкой, останешься, я тебя насиловать не собираюсь. Но познакомить меня со своим сокровищем, тебе, ни что не мешает. Ну? «Гюльчатай, покажи личико». Дай полюбоваться такой редкостью.

Я стол водить резным холодным хрусталём рюмки между сжатых коленок, поглаживая её ляжки и пытаясь пробиться к их внутренним сторонам. Бесполезно. Ладно, пойдём на хитрость. Поставив, почти полную рюмку с водкой на её колено, я сдавил её ляжки так, что они сомкнулись, образуя канавку, упирающуюся в лобок. Толчок. Рюмка падает, и поток холодной жидкости, устремляется к цели. Вскрикнув от неожиданности, белые крылья ляжек распахиваются, и подхваченные моими руками снизу, доставляют вульву своей хозяйки к моим губам. Острый кончик моего носа вспарывает её половую щель, разводя губы и спутавшиеся волосики, а язык, следуя по проделанной борозде, и размазывает, и слизывает с вульвы капли обжигающей влаги. Новый вскрик — это я добрался до её клитора. Тело девушки сразу обмякло. Крепость пала. Оля больше не сопротивлялась, а только закрыв лицо руками толи стонала, толи всхлипывала.

Несмотря на то, что мне доводилось не раз и не два участвовать в дефлорации, но я ещё ни разу не видел нетронутой девственной плевы. И вот такой случай представился, мне стало очень любопытно взглянуть на неё. Подтянув зад Ольги к краю дивана, я широко распахнул её ноги. Ну и чего здесь нового? Лобок, покрытый кучеряшками светлых не тронутых волос, бугорок возбужденного клитора, маленькие лепестки срамных губ, прикрывающих преддверье во влагалище. Нежно раздвигаю губки и вот она плева. У неё она нежно розовая, как и вся её вульва, а в середине почти правильной формы шестигранное отверстие, как будто проколото карандашом. Грани слегка припухшие и поэтому отверстие похоже на странный шестигубый ротик. Плева тонкая, почти прозрачная. Невольно трогаю края отверстия, чуть проминая мембрану, даже мизинец не пройдёт, не разорвав эту между целомудрием и женственностью.

— Вот и познакомились, а ты боялась. У тебя очень красивый писёнышь и с красивым девственным цветочком. Юля, глянь. Правда, как цветок? Поэтому и лишение девственности называется дефлорация, от цветка по латыни.

Юля сунула голову подруге между ног.

— Ой! и в самом деле! И тонкая какая. Как ты её только сама не порвала — то? А у меня чего там? Сама-то я не вижу.

Оля, наконец, отвела руки от пунцового лица и опустила ноги.

— А вот мы — она глянула на меня, ища поддержки, я кивнул, — сейчас тебе покажем.

Вскочила и вынесла из ванной большое увеличительное зеркало. Подтащила к дивану торшер.

— Ложись. Будем смотреть.

Юля устроилась поудобнее и раскинула ноги. Установив зеркало, так чтобы Юле было видно своё хозяйство, Оля и я сунули головы между распахнутых ляжек.

Вульва от обжигающего воздействия водки и моих ласк покраснела. Оля, как будто никогда ничего подобного не видела, трогала Юлину плоть, раздвигала губы, дразнила клитор,