Четыре недели

на Веронику, и француженка улыбнулась ей через плечо.

— Сделай это...

Она медленно наклонила голову вперед и лизнула волнистые шары... раз... два... затем снова... тверже, сильнее... утопив их своей слюной.

Она кружила по направлению к сморщенному отверстию, ее предвкушение нарастало. Тепло, исходящее от кожи Вероники, опьяняло. Вытянув язык как можно дальше, она мягко надавила на промежность француженки. Он, казалось, идеально подходил к кончику.

Она пробовала снова и снова, с каждым разом немного усерднее. Твердое сопротивление начало ослабевать. Постепенно, шаг за шагом, он начал сдаваться. Она больше не давила, а, скорее, была непреодолимо втянута внутрь.

Когда Вероника еще сильнее заскрежетала языком Цзяо, ее руки оказались за спиной. Она соединила их за шеей блондинки-репортера, удерживая ее лицо в таком положении, когда она начала изгибаться быстрее. Аннабель всхлипнула, пытаясь удержать язык на месте. Прилив был ошеломляющим.

Может быть, когда-нибудь ей удастся убедить Дженни...

ДЖЕННИ

Неужели она действительно идет на это? Дженни уже полдюжины раз задавала себе этот вопрос.

Каждый раз она получала один и тот же ответ. Все, что происходит, — это то, что она снова встретится с Эди. Они будут наслаждаться обществом друг друга, и не будет повторения того, что произошло на заднем сиденье такси. Эди могла бы овладеть ею в ту ночь, но она достаточно уважала ее, чтобы отступить. Несмотря на ее хищническую репутацию, не было никаких оснований полагать, что она не будет уважать ее снова.

Сегодня она купила скудное французское белье, специально для сегодняшнего вечера. Он облегал ее изгибы, как вторая кожа. Но когда она ходила без лифчика, ей всегда становилось жарко, и она отказалась от него по прихоти. Почему девушка не должна хотеть, чтобы ей было хорошо? В конце концов, Аннабель больше не заставляла ее так себя чувствовать.

Все, что ей было нужно — это ласка, чтобы почувствовать, что ее подруга все еще любит ее. Она хотела заняться любовью, как они делали раньше, оставив друг друга удовлетворенно измученными, прежде чем заснуть в объятиях друг друга. Но в последнее время они даже не обменялись содержательным разговором, не говоря уже о любовном поцелуе или объятии.

Эди Филлипс заставляла ее чувствовать себя хорошо. Она уже забыла, как чудесно быть желанной. Эди хотела ее. В этом она не сомневалась. Эта мысль заставила ее содрогнуться от предвкушения. Она использовала свой вибратор несколько раз после их встречи, проигрывая в уме то, что могло произойти в такси.

Она также помнила слова Эди.

— Тебе нужно потрахаться... Это написано у тебя на лице... Тебе это очень нужно, если спросишь меня... И если ты будешь осторожен, то что плохого? В конце концов, это всего лишь секс... Даже животные так делают... Каждая женщина заслуживает того, чтобы быть оттраханной, чтобы чувствовать себя хорошо... И если Аннабель это не интересует...

Если Аннабель не заинтересуется...

Слова эхом отдавались у нее в голове. В этом-то все и дело. Сегодня вечером между ними ничего не произойдет, но это не из-за ее подружки.