Выборы в школе

где уже был сумрак, он остановил женщину и вдруг поцеловал в губы, обнимая её одной рукой, в которой и была бутылка.
Я, как очумелый побежал ко входу, чтобы забарабанить по дверям и прекратить этот клинч. К тому времени, пока я обогнул корпус, и добрался по льду, притушенному снежком, до окон раздевалки, даже не входа, увидел эту парочку вновь. Мне почему-то стало стыдно демонстрировать своё бессильное ревностное чувство, выставляя себя на осмеяние жены, ведь ясно, что такие фривольности по отношению к ней мужики позволяют себе исключительно по причине её благосклонного отношения к этому!

Вот они, встали, словно нарочно, прямо под дежурным светильником, в самом освещённом месте первого этажа. Жене, судя по её изнывающему выражению лица, уже было и на это наплевать, и совершенно не таясь света, они обнимались. Её кавалер свободной рукой плавно гладил даме бедро. Я вновь собрался забарабанить в стекло, но он переместил свою ладонь в район её лобка, и стал, прямо через ткань платья, грубо лапать мою жену за низ живота. Жена закрыла глаза и, сомлев, вдруг шире переступила ногами, явно возбудившись грубой лаской, с расплывшимся по лицу выражением наслаждения. Моя рука опустилась, так и не постучав. Она сама хочет этого, и она имеет право быть, хоть немного свободной в своих развлечениях. Почему? Это отдельная драма. Мне осталось только повернуться и уйти, но уйти, или, даже, отвернуться от своей, по-прежнему любимой жены, я не смог. Не знаю, чем она меня так приворотила, но, даже в злобе за её измены, я продолжал её любить, может быть потому, что и моя вина велика в том, что её сделали такой, а может, просто потому, что душой она всё же любит меня. Я знаю, я чувствую это, хотя знаю, что тело своё она ублажает с другими. Странный для многих мужчин парадокс, непонимаемый, неосознаваемый, но часто встречаемый у женщин: искренне любить одного, а наслаждаться сексом с другими. Давно, ещё когда я только понял, что это — не игра, и что моя жена искренна в любви ко мне, я перестал караулить её, и её полупрезрительное отношение к мужу-"слабаку» переменилось, вначале на жалость, затем — на сочувствие, и только совсем недавно — на понимание. И теперь я не посмел застучать в окно и уличить её в творимом, поскольку это — не измена с любовником. Это даже не увлечение мужчиной, а очередной сеанс утилитарного утоления сексуального голода, болезненно преследующего её.

А они, пообжимавшись ещё немного, побрели дальше, к лестнице, ведущей на второй этаж. У самой двери к лестнице, где свет был достаточно тусклым, коллеги по выборной комиссии вновь долго стояли. Нахал внезапно грубо толкнул женщину в грудь, и прижал спиной к стенке. Жена же, млея от такой грубости, вновь шире расставила ноги, и обнимала его, целуя, пока он, задрав подол, ласкал партнёршу под юбкой. Оторвавшись от губ мужчины, она припала к горлышку предложенной