Выборы в школе

ночь. Я это уже в четвёртый раз проделываю! Гарантированное отсутствие беременности.

— А если она родить хотела?!

— Зачем бляди дети, подумай сам, чему она их станет учить? Ответь мне! Они её ремеслу — только помеха!

— А может она и не блядь вовсе?

— Я её знаю ещё по борделю мамы Розы! Тогда к ней в очередь по записи ходили!

Мужики закурили и недолго молчали. Тут жена начала опять приходить в себя. Её подняли в вертикальное положение, и на непослушных ногах повели в учительскую, на удобный диван в кабинете завуча, а из-под подола всё струилось по ногам любимой женщины вытекавшее вино.

Она довольно быстро приходила в себя. Пока я забирался по обледенелой лестнице на крышу перехода между корпусами школы, над которым окно и балконная дверь завучевского кабинета, жену успели раздеть до гола. Она была сильно пьяна, но вальсировала в одних туфлях с обоими в учительской, зажатая между ними спереди и сзади, пока не подошёл третий мужчина. Он много фотографировал их, танцующих, точнее топчущихся, и пытающихся ввести в неё сразу два члена, и после, на диване, в разных позах, и моя ничего не запрещала, только глупо смеялась. Я уже с трудом верил в реальность этой ночи и, поскользнувшись из-за очумелости, свалился в сугроб с крыши перехода, об ледяную корку, едва не сломал себе ногу, трещиной на пальце отделался, как после оказалось. Поковылял домой без мыслей, пока трёхлетний ...сын не проснулся.

Её привезли в начале девятого утра. Безобразно пьяная, она вошла в квартиру вся раскрасневшаяся, потная, видимо только что оттраханная водителем. Она сбросила с босых ног незастёгнутые сапоги и поставила свою сумку с одеждой, включая платье, на пуфик. Сбросила с плеч накинутое пальто, с мокрым пятном на подкладке, и оставшись голой, криво улыбнулась мне:

— Милый, твоя жена — блядь, и ей нравится быть блядью! А тебе я такая нравлюсь? Смотри сколько из меня вытекает ихнего!
Между её ног действительно образовалась маленькая лужица, потому жена ногой подвинула на нее половую тряпку.

— Вот, подожди!

Жена несколько раз надула живот, и, словно качая пресс, поджала его. Громко булькнув между ног, выплеснулось довольно много спермы, которая широкими потоками потекла по внутренней стороне её ляжек.

— Проводи меня в ванную, а то я всё запачкаю, и принеси спринцовку, помнишь, когда твою жену ебали в публичном доме, и после, на правительственных дачах, ой!... — она осеклась, поняв, что взболтнула лишнее, а после закончила фразу — ... ты мне её по утрам приносил!

Зачем она мне всё это говорила? Видимо от горечи и безысходности своего положения женщины, которую чиновники вынудили стать шлюхой, девочкой по вызову, без её на то согласия, и которая может поделиться своей бедой только со мной, который ей приятен, но муж ей — формальный. Слишком привыкла она жить со многими другими, заглушая на несколько часов свою неутоляемую похоть, чтобы скромная ласка мужа могла быть такой желанной и такой ощутимой.

— Тебе туда