Карточный домик или дом Карт. Часть 3

но с тех пор брак стал намного крепче, и теперь они были замечательными бабушкой и дедушкой для наших детей.

— Я много говорила с доктором Бреннер о браке моих родителей и о том, что мой папа трахался на стороне. Как и у каждого ребенка, единственным браком, о котором я много знала, был брак моих родителей, так что, к счастью или к несчастью, это было мое представление о том, каким должен быть брак. Теперь я вижу, что, несмотря на то, что я обожала тебя и доверяла тебе, Том, на каком-то подсознательном уровне я ожидала, что меня обидят и изменят так же, как и моей матери. Я боялась отдавать нашей совместной жизни мою полную, абсолютную приверженность... потому что было бы так глубоко больно, если бы ты это предал. Конечно, ты никогда этого не делал! Ты никогда не был таким придурком, каким был мой отец, когда я росла. Но этот страх всегда находился у меня в голове.

— Опять же, это не оправдание! Но похоже, что моя измена была выражением моего собственного страха полностью посвятить себя нашим отношениям и полностью доверять тебе. И раньше это не произошло, может быть просто потому, что я люблю тебя так сильно, и потому, что ты всегда заставлял меня чувствовать, что я могу тебе доверять. Но мое убеждение, что ты меня предашь, каким-то образом выдернуло коврик из-под моих ног, было тем, с чем я всегда боролась, хотя в действительности об этом и не знала.

— В этом есть еще один сумасшедший аспект, который я хочу упомянуть. Как это ни парадоксально, и хотя я никогда бы не хотела этого сознательно, мое поведение привело к тому, что ты также изменил мне. Поэтому то, чего я больше всего боялась, превратилось в самосбывающееся провидение: из страха, что ты предашь мое доверие к тебе, я сделала нечто настолько ужасное, что, в конце концов, ты это сделал, даже если это было сделано открыто, и даже если тебя к этому привело исключительно мое поведение.

Она была серьезна, целеустремленна, быстро шагала, рассказывая все это мне. Они с терапевтом, должно быть, много раз обсуждали эти идеи, потому что те были совершенно ясны в уме Марианны, и она объяснила их так, что я сразу понял.

Но я не знал, что она хотела бы, чтобы я ответил, поэтому мы некоторое время шли молча. Затем она заговорила опять:

— Тебе не нужно ничего конкретно делать, Том, или даже говорить что-нибудь. Мое понимание этих вещей действительно помогло мне. Я стала более спокойной, менее несчастной. Может быть, все меньше и меньше чувствуя вину.

— Я действительно заметил кое-что из этого, — сказал я. — Я не знаю, когда это началось, возможно, несколько недель назад, но ты казалась более расслабленной, когда мы вместе — и это было здорово. — Я улыбнулся ей. — Я рад, что терапия помогает, Марианна. То, что ты говоришь о браке